Алжирские тайны

— Я пришел сюда не для того, чтобы пить фруктовый сок и слушать, как вы подшучиваете над своими белыми друзьями, капитан Наркоман. — Нунурс говорит шепотом, но его громовой шепот наверняка слышат Паоли и половина людей, стоящих в комнате у меня за спиной. — Легионер вы или мокрая курица? Что с вами? Ваша Шанталь должна умереть, и я пришел сюда ей это устроить. Сейчас я это сделаю, а вы мне поможете. Или мы немедленно идем наверх, или я вас тут же пристрелю.

Спорить с Нунурсом сейчас не время и не место. Я и сам только что понял, насколько бессмысленным будет убийство Шанталь.

— Довольно! Идем отсюда, Нунурс. Что-то стряслось. Где Шанталь? Где Морис? Похоже, все идет из рук вон плохо.

— Мы найдем ее наверху, а потом убьем.

Так мы и стоим, пристально глядя друг на друга, когда у меня за спиной раздается громкий крик:

— Капитан Руссель! Это же вы с бородой, не правда ли? Я прошу вас остаться!

Крик доносится из глубины комнаты, а голос принадлежит Морису. Паоли, который все это время стоял у открытой двери, готовясь провожать нас, снова закрывает дверь. Гости между нами расступаются, и Морис согнутым пальцем подзывает нас к себе. Мы направляемся к нему, но не успеваем приблизиться, как он кивком показывает в сторону лестницы:

— Вы нужны наверху. Сейчас вы необходимы моей дочери. Пожалуйста, поднимитесь.

В его голосе звучит нечто не совсем понятное. Угроза — безусловно, однако к ней, похоже, примешиваются вкрадчивые нотки.

— Идите наверх. Кажется, вас ждут. Ради Бога, быстрее!

Я смотрю на Нунурса. Готов ли и он действовать? Но он, похоже, совершенно сбит с толку и напуган. Мы поднимаемся по лестнице. Морис и Паоли стоят внизу и наблюдают за нами. Почему бы им сейчас не пристрелить нас? Или это должно произойти наверху, втайне от гостей? Ну конечно, на верхней площадке лестницы стоит корсиканец с винтовкой, а в дальнем конце коридора я замечаю другого, с таким же оружием. Ближайший из двоих охранников приветствует нас кивком.

— Ее спальня вон там, но, прежде чем войти, вы должны постучаться. — И он жестом велит нам проходить.

Несомненно, все идет из рук вон плохо, но я не вижу выхода из этой западни. Нунурс, утративший свою самоуверенность, заставляет меня стучаться в дверь, а сам плотно прижимается к стене и вертит головой, глядя то на одного корсиканца, то на другого. Из-за двери доносится странный звук, похожий на мяуканье. Я принимаю его за разрешение войти. Спальня большей частью погружена в темноту, но настольная лампа освещает кровать, на которой что-то трясется под одеялом. Пока Нунурс прикрывает меня пистолетом, я подхожу и срываю одеяло с кровати. Мяукающий звук делается еще громче. Его издает лежащее на кровати окровавленное существо — тело, закутанное в испещренную красными пятнами шелковую ткань. Я ничего не могу понять. Из ванной комнаты выходит Рауль и что-то говорит нам, но я не разбираю слов, ибо постепенно начинаю понимать, на что смотрю. Веки у Шанталь как-то странно дрожат — она непрерывно моргает. Я смотрю на Шанталь, но на Шанталь она не похожа.

— …а упрекать ее нет смысла. Она не сможет возразить.

Рауль одет в спортивную куртку, в руке у него пистолет, но он дружелюбно смотрит на Нунурса, и становится ясно, что перестрелки в этой комнате не будет.

— В коридоре еще стоят вооруженные громилы? А внизу действительно идет прием, мне не послышалось? Невероятно! Я вас уже заждался. Что это за горилла? Насколько я понимаю, это ваш человек? Я здесь уже больше трех часов, но я ждал, поскольку был уверен, что вы придете. Я сказал Морису, что вы точно придете, и велел ему — более того, приказал — сразу отправить вас наверх.

Несмотря на беспечность в отношении одежды, ведет себя Рауль отнюдь не беспечно. Он обливается потом и без умолку трещит. Похоже, отверстия у него на лице расширились. По-моему, все это сплошная бессмыслица. Я иду и сажусь, прислонившись спиной к стене. Потом прошу его объясниться.