Амальгама

Берия критическим взглядом окинул Андрея Андреевича. Пожалуй, и впрямь. Вон сколько седины на курчавой шевелюре. Да и морщины на лице… Таких ни у тридцати, ни у сорокалетних не бывает.

– И откуда же вы? – полюбопытствовал Лаврентий Павлович, прекрасно понимая, что его собеседник соврет.

Но из вранья тоже можно выкачать определенную информацию. При умении, конечно, а Берия умел. Но гость врать не стал, а правды говорить не захотел.

– Полагаю, в данном случае мое гражданство не имеет значения, – уклонился он от ответа. – Да оно и не имеет отношения к тому, о чем бы я хотел с вами поговорить. Вы не находите, что в последнее время Хозяин, как вы называете Иосифа Виссарионовича, не совсем доволен своими старыми соратниками? И вы, наверное, понимаете, что новая структура – Президиум ЦК КПСС – создана исключительно для того, чтобы расширить количество членов политбюро и ни для чего больше. А в дальнейшем, когда ряд людей окажутся выведенными из его состава и… – думаю, продолжать ни к чему, вы сами хорошо знаете, дальнейший путь выведенных, – можно будет вернуться к старой схеме, ибо количество оставшихся в живых вполне позволит это сделать.

Берия молчал. Возражать было глупо, поскольку он сам пришел к точно такому же выводу. Кроме того, последняя хитрость Сталина была шита белыми нитками – вождь к старости явно отучился хитрить. Удивительно было то, что незнакомец так хорошо осведомлен обо всем, что творится в политбюро – в этом святая святых советского руководства. «Очевидно, что это – шпион, – думал Берия. – Причем шпион, очень многое знающий. Что он хочет? Предложить мне пойти на контакт? И если я сейчас промолчу, это будет негласным знаком с моей стороны, что я готов идти на контакт. А я готов?» – задал он себе вопрос и встал в тупик, не зная, что ответить.

– Разумеется, я не настолько глуп, чтобы полагать, будто вы весьма озабочены судьбой старых соратников, – невозмутимо продолжал Андрей Андреевич. – Как мне кажется, у вас…

– У кого это у вас? – буркнул Лаврентий Павлович.

– У коммунистической верхушки, – хладнокровно пояснил собеседник, ничуть не смутившись. – У вас царят настоящие волчьи законы, притом весьма похожие на нравы уголовного мира. Сдохни ты сегодня, а я завтра – так, кажется, принято говорить среди маргинального элемента?

Берия вновь не ответил, промолчав и уныло констатируя, что таинственный пришелец хорошо знает не только ситуацию внутри политбюро, но и внутри ГУЛАГа.

– Итак, оставим в стороне соратников, а лучше возьмем вашу фигуру. Она значима, слов нет, но на сей раз все явно идет к тому, что и вы войдете в число тех, кто пострадает. Достаточно вспомнить мингрельское дело, которое столь азартно раскручивает Игнатьев. Между прочим, вы не задумывались, почему он тоже введен в состав нового Президиума? С чего бы у товарища Сталина такое доверие к министру МГБ? Более того, как я полагаю, то, что я сегодня застал вас дома, а вас еще не арестовали, – это необыкновенное везение. Я думаю, что его останавливает только не завершенный ядерный проект, которым вы столь успешно руководите.

И вновь молчание. А как тут возразишь, когда начавшийся год назад процесс продолжает разрастаться, арестовано уже более полутысячи, а верный Гоглидзе уже дважды ухитрился сообщить бывшему шефу, то бишь ему, что из Кремля от Игнатьева настойчиво требуют: «Ищите большого мингрела!» Дураком надо быть, чтобы не догадаться, кого имеют в виду! Кроме того, он уже знал, что кое-кто из арестованных, не выдержав пыток, дал на него показания.

Да и включение самого Игнатьева в состав высшего руководства, в члены расширенного Президиума ЦК – тоже весьма красноречивый и нехороший симптом. Таким образом обеспечивалась его лояльность. Отставки же самого Берии не последовало, потому что он ни в МВД, ни в МГБ давно не работал, а снимать его с ядерного проекта было глупо. Особенно сейчас, когда успехи налицо, а перспективы и вовсе радужные, особенно в сравнении с американцами.