Амалия. Книги 1-5

– Думаете, я должен был оставить в покое место, которое стало свидетелем ее предсмертных мучений? – резко спросил Мокроусов. – Чтобы туда приезжали всякие ротозеи, для которых трагедия моей жизни стала бы развлечением? Ни за что!

– Скажите, зачем вам понадобилась мадемуазель Делорм? Раз вы даже не уверены в своем отцовстве…

– По-моему, это очевидно, – пожал печами ее собеседник. – В какой-то момент я решил, что мне нужна семья, такая же, как у всех. Ради этого я дважды женился, но оба раза неудачно. У меня нет детей. Родственники есть, но я не общаюсь со своими сестрами и не желаю, чтобы они получили мои деньги. Пусть лучше все отойдет дочери Луизы, чем им. – Он замолчал, всматриваясь в лицо Амалии. – Вы поговорите с ней? Пожалуйста, скажите ей, что я не убивал ее мать. Согласен, в жизни я совершил много ошибок, но на моих руках нет ее крови.

– Я ничего не могу обещать, – сказала Амалия, поднимаясь с места. – Но вы можете быть спокойны: я передам ей то, что вы мне рассказали. Однако окончательное решение будет зависеть только от нее.

– Я все время думал о том, куда пропал кинжал, – сказал Мокроусов ей вслед. – Одно время мне казалось, что он похож на кавказские кинжалы, которые водились в вашем доме. Тогда становилось понятно, куда он пропал: его просто забрал ваш отец, который нашел тело. Но потом я понял, что такой поступок был бы совершенно не в духе вашего батюшки. Он был такой… Раздражающе честный человек, если позволительно так выразиться. Меня он выводил из себя, но теперь, вероятно, я бы дорого дал, чтобы с ним подружиться…

«Беда в том, что мой отец никогда не стал бы дружить с таким, как вы», – подумала Амалия. И так как у нее была веская причина, чтобы не обсуждать исчезновение кинжала, она быстро попрощалась со своим собеседником и ушла.

Глава 25. Телеграмма

– Скажите, – спросила Луиза, – вы верите ему?

Несколько часов спустя Амалия фон Корф и Луиза Делорм сидели в номере баронессы, где моя героиня пересказала своей спутнице то, что ей удалось узнать от Сергея Мокроусова.

– Не знаю, – протянула Амалия, – не знаю… Но он казался вполне… вполне убедительным.

– Значит, он вас убедил? – допытывалась Луиза.

Амалия вздохнула.

– Меня убедило выражение его лица, когда он говорил о Надежде, стоящей над телом убитой, – сказала она. – И интонация, с которой он произносил фразу «эта женщина», опять-таки о Надежде. Трудно ошибиться, когда видишь и слышишь такое отвращение…

– Но он мог лгать, – пробормотала Луиза, стиснув сумочку. Амалию уже стала раздражать эта ее привычка. – Притворяться… Почему бы и нет? Тем более что…

Она осеклась, не закончив фразу.

– Что? – спросила Амалия, от которой не ускользнуло выражение лица девушки в коричневом платье. – Вам что-то известно, мадемуазель Делорм?

– Я даже не знаю, как вам объяснить… – пробормотала Луиза, пряча глаза. Она еще ожесточеннее стала мять ручку, которая и так за последние недели совершенно потеряла первоначальный вид. – Мне очень… неловко… поверьте… Но я приехала в Россию, зная, что он виновен, – выпалила она.

Тут Амалия, по правде говоря, растерялась.

– Мадемуазель Делорм, я ничего не понимаю… Что значит – виновен? Откуда вам это известно? И почему вы не сказали мне об этом раньше?

– Я думала, что вы можете быть каким-то образом заинтересованы в том, чтобы скрыть правду… – лепетала Луиза, краснея. – Я… я не доверяла вам до конца. Ведь тело моей матери обнаружили в вашем овраге… Я подумала… мало ли что… Вдруг вы пожелаете ввести меня в заблуждение… И я…

Амалия не слишком хорошо знала свою родословную, но в эти мгновения она буквально физически ощутила, как кровь ее предков – русских военных, участвовавших во всех войнах империи, польских шляхтичей с их гонором и удалью, рассудительных немцев, которым здравый смысл вовсе не мешал время от времени терять голову, пылких французов и даже одного рыцаря Тевтонского ордена – вскипела в ее венах. Эти люди, давно ушедшие в мир иной, продолжали какой-то своей частью существовать в ее генах; ее оскорбленная гордость была их оскорбленной гордостью, ее возмущение было их возмущением, и очень многим из них была знакома обуявшая ее ярость, от которой перехватывает дыхание и темнеет в глазах.

Нет, вы поймите: проникнуться искренним сочувствием к человеку, помогать ему, тратить свое время, проехать тысячи верст, потратить, между прочим, немалое количество денег, ломать голову над проблемой, которая кажется неразрешимой… и вдруг узнать, что все это было бесполезно и что решение было известно с самого начала, потому что Сергей Петрович Мокроусов – убийца и его дочь, если она его дочь, никогда в этом даже не сомневалась. Было от чего вспылить в самом деле!

Амалию охватила досада. Вот вам и дядюшка Казимир, никчемная личность паразитического толка, неудачник и ловелас, – ничегошеньки он не знал о Луизе, но сразу же понял, что она – дрянь, лгунья и ей нельзя доверять. И ведь предупреждал он племянницу, а она его не послушалась.