Амалия. Книги 12-21

И тон молодого человека был таким решительным, что коварный, ироничный, мстительный граф Ковалевский испугался. Его глаза забегали, на лице появилось жалкое, умоляющее выражение… Амалия с презрением посмотрела на него и повернулась к сыну.

– Саша, уже поздно, проводи меня в гостиницу.

– А он?

Баронесса Корф вздохнула.

– Утром я дам телеграмму Папийону. Конечно, комиссар будет в ярости, но тут уж ничего не поделаешь.

– Утром? – вырвалось у графа.

– Да. Так что у вас еще есть время, чтобы исчезнуть навсегда. Но само собой разумеется, что о получении страховки не может быть и речи.

– Вы… вы губите меня, – пробормотал граф. – Я все растратил… у меня почти ничего не осталось… Я выплатил по тысяче франков всем, кто содействовал расследованию… а жилье в гостиницах… переезды…

– Нет, – твердо сказала Амалия, – я не дам вам обменять кровь несчастной женщины на золотые монеты. Выбирайте: или вы исчезаете, или – до ближайшего канала рукой подать. Во втором случае точно завтра в газетах появится сообщение о том, как русский дворянин ночью отправился гулять по городу и неосторожно упал в воду. Тогда тайна братьев Ковалевских будет похоронена вместе с ними. Однако Папийон все равно узнает правду, об этом я позабочусь.

– Вы не оставляете мне выбора, – прошептал граф, смертельно бледный.

– Как вы не оставили его Марии Тумановой. Вам надо было просто исчезнуть из ее жизни и никогда с ней не встречаться. Она бы оставила свою нелепую затею и вскоре думать бы о вас забыла. Но вы вообразили себя ловцом душ, которому все позволено. За что вы решили наказать ее? За то, что женщина никогда вас не любила? Как такой умный человек, как вы, не мог понять, что если любовь есть, она есть, а если нет, то все бесполезно?

Граф опустил голову и ничего не ответил. А Амалия взяла сына под руку и вместе с ним поспешила прочь из тупика.

По воде бежала лунная рябь, силуэты домов казались почти черными, и над каналами горбились узкие мосты. Безымянный кот с разодранным ухом караулил на набережной мышь, топорща усы. Проплыла одинокая гондола, рассекая мрак, – и долго, долго еще ее фонарь горел в ночи. А над куполом Сан-Марко набухала туча, похожая на распоротую подушку, и когда Амалия с Александром вошли в гостиницу, упали первые капли дождя.