Аман Тулеев. С моих слов записано верно

Относительно недавно, уже в восьмидесятые годы, я отыскал могилу отца в Чимкенте, положил цветы на надгробие… Место помогли найти отцовские родственники: они сами объявились на горизонте, когда мое имя зазвучало в российской политике и родня узнала, кем я стал, до каких чинов дослужился.

Бывают моменты, горжусь, что не смалодушничал, не стал отказываться от имени, отрекаться от корней. Отыскал в философских трудах утверждение, что человек не вправе менять данное ему при рождении имя, даже если оно становится непосильной ношей, давит, словно тяжкий крест. Что мне в итоге принесла моя необъяснимая настойчивость? Пожалуй, ничего, кроме убежденности, что и эту трудность я сумел преодолеть. Кстати, когда умерла мама, долго размышлял, что писать на могильной плите. Хоть по паспорту она Мунира Файзовна, все ее знали как Марию Федоровну. Поразмыслив, снова сделал выбор в пользу имени, данного при рождении.

О выборе

Вот вроде и заботилась обо мне мама в детстве, кормила, одевала, а теплоты в отношениях не было. В иной семье достатка нет, живут бедно, копейки считают, а атмосфера добрая, душевная. Казалось бы, мама – самый близкий и родной человек, ближе некуда, а на людях она словно стеснялась меня, моей смуглолицести и узкоглазости. Помню, гости придут, я забьюсь куда-нибудь в угол подальше, а то и вовсе уйду из дома, лишь бы не попадаться на пути. Чувствовал неловкость, встречаясь взглядами с пришедшими, взрослые это тоже понимали, стыдливо отводили глаза в сторону, делая вид, будто не замечают моего присутствия или отсутствия. У Александра Сергеевича Пушкина в «Евгении Онегине» есть строчка: «Она в семье своей родной казалась девочкой чужой». Вот и я постоянно испытывал тягостное чувство: я не такой, как другие.

Учился в школе плохо, не слишком усердствовал, не находил внутренней мотивации. Хуже всего дело обстояло с математикой, а вот литература мне нравилась. Бывало, возьму несколько книг в библиотеке, пока до дома дойду, по дороге одну прочитаю. Другую «проглочу» ночью под одеялом с фонариком, когда все спят.

На следующий день бегу за новой порцией историй. «Ты клоуна из себя не строй! – строго выговаривала библиотекарь. – Небось одни картинки разглядываешь! Не может такого быть, чтобы уже прочитал». Иногда даже экзаменовала меня: «Отвечай, о чем здесь рассказывается?!»

В Кумертау мы жили рядом с железной дорогой, под окнами барака постоянно чихал маневровый паровоз. Я наблюдал за ним, как завороженный, втягивая носом тяжелый дух мазута и горящего каменного угля. Тянула меня к себе «железка». Сам не заметил, как стал мечтать выучиться на машиниста паровоза. Поэтому, когда в школе пришло время определяться – учиться до десятого класса и поступать в институт или уходить, чтобы получить рабочую профессию я выбрал второй вариант.

Решил поступать в железнодорожный техникум. Ближайший от нас находился в Тихорецке. Приехал туда и выяснил, что паровозное отделение закрыли: прогресс не стоял на месте, паровозы заменили тепловозами. Облом! Но не возвращаться же из-за этого за школьную парту, правда? Профессии вагонника, путейца и связиста меня не привлекали, пошел выяснять, кого готовят на факультете эксплуатации железных дорог. Оказалось, тех, кто координирует работу всех служб, организует процесс, чтобы система функционировала как единый организм. Подумал: «А что? Интересно попробовать справиться с такой задачей». Как показало время, именно управленческий факультет и был нужен мне в жизни. Не знаю, какой мог бы получиться из меня машинист паровозов, но, взявшись за управление железной дорогой, я оказался на своем месте. В этом деле, как в шахматах, в первую очередь требуется логическое мышление – расформировываешь одни составы, собираешь другие, разводишь по путям. Всю информацию надо постоянно держать в голове, не ошибиться. Любой просчет может быть фатален.