Амарант (СИ)

— Не получилось, — тихо выговорила она. — И тогда запер в клетке, решив взять измором. Голод — очень хороший способ заставить сорваться. Особенно, когда перед тобой истекающий кровью человек. Но и тогда я выдержала, — гордость мелькнула в её словах. — После он решил надавить через ненависть. И привёл папу Грона. Я тогда, наивная, решила, что папа вытащит меня. Он же мой отец! — с тихим криком воскликнула она.

Не выдержав, встала и схватила за руку, сжав в кулаке, чтобы поддержать её.

— Но Грон уже не был папой. Он стал диким. Он сказал, что убьёт триаду на моих глазах и скормит мне сердце матери, чтобы я пробудилась и стала свободной, — Хельга сжала мою руку до боли, а затем резко отпустила. — Кан-альфа рассказал тебе, чем всё закончилось. Я притворилась, что хочу Райво. Он так потерял голову, что не распознал подвоха, — волчица резко без паузы крикнула: — Это я виновата в том, что сейчас происходит! Тогда мне не хватило сил убить его! И теперь он завершает начатое. Но меня он не получит! Я не Мэ'а'ли. Я ему не дамся!

Она говорила, а перед глазами стояло лицо Кая. Все те моменты, когда позволяла ему делать со мной всё, что вздумается. Даже тогда, без наркотика, всё равно не сопротивлялась. Ведь в этом суть выживания. Хельга отгрызёт себе лапу, но не сядет на привязь этого мужчины. А я свернусь клубком у ног Кая, чтобы выжить. Всё ради выживания. Арман хорошо вправил мне мозги.

И я решилась рассказать об этом Хельге. Она должна понять, что открытое сопротивление хуже всего. Мы женщины, нам лучше действовать тихо, осторожно, но смертоносно. Да, я поддамся Каю, когда встречу его. Только ради единственного момента слабости. Чтобы эта гадина наверняка сдохла.

***

После разговора с Хельгой осталось странное послевкусие. И я решила записать всё, что случилось начиная с момента, когда пошла в тот проклятый клуб и встретила Артёма.

Это был судьбоносный момент или же нет? Так часто думаю об этом, что уже не помню, действительно ли хотела там оказаться. Действительно всё произошло так глупо? Артём заметил меня из сотни девушек в тёмном зале. Выделил и решил, что подхожу для неона. Что за фарс? А почему у меня полетели все предохранители именно в ту ночь? Ведь луна и прежде воздействовала в Москве, но никогда не доходила до такой крайности.

Задавая такие вопросы, раскручивая узел до прямой линии, рискую стать параноиком. Вот только известная цитата не даёт покоя: «Если у вас паранойя, это не значит, что за вами не следят».

***

Они не вернулись на закате. И ночь прошла впустую. Не было барабанной песни, только падающий снег и тишина. Вглядываясь в контрастный чёрно-белый лес, виднеющийся вдалеке, не видели ни единого огонька или дыма. Даже птицы попрятались.

Хельга на просторном балконе замка ждала до последнего, коченея на глазах, в безмолвии и при полном хладнокровии, пока её оттуда за руку не вывел Ахлик. Он что-то прошептал девушке на ухо и она ушла. В зале мы остались вдвоём. Михо не вернулся с нижнего яруса и не вернётся, пока Вельямин на даст своего разрешения.

Ночь заканчивалась, но до рассвета ещё далеко. Поэтому мы сидим в креслах, наслаждаясь горячим подобием глинтвейна, в чьи задачи входило не дать нам заснуть. Рядом потрескивал камин, оранжево-красным цветом окрасив кожаную мебель и деревянные покрытия стен. От дверей, ведущих на балкон, сквозило. Укутавшись плотнее в шерстяную шаль, подобрала ноги под себя, удобнее устраиваясь в кресле.

Ахлик перебирал в руках чётки. Их ему подарила Ольга. И боже мой, всё в этом замке несёт её след! Она была настоящей хозяйкой. Все здешние обитатели могли часами говорить об этой женщине вспоминая одно только хорошее. Она была душой Корнголик-ан. Таких хозяек называют здесь Ан'Алик. Я не могу дословно перевести это слово, оно очень старое, но определения говорят об исключительности носителя такого имени. Почти мистическая составляющая. Ещё Лидия сказала мне, что Ольгу здесь будут помнить не одно столетие. Её история навсегда войдёт в легенды и сказки этого места.

Думая о ней, понимаю — мне никогда не сравниться с таким человеком. Ведь она завоёвывала сердца людей не силой, а добротой и открытостью. Она была честной и верной своим идеалам каждый день. Целостная личность, которая знала, чего хочет. В отличии от меня. Мой путь всё ещё теряет в дымке будущего.

— Ты пойдёшь на похороны? — ритм щелков нарушился, вырывая из полусонного состояния.

Прошлая ночь пугала и утомляла одновременно, не спать в эту было тяжело и легко одновременно. Что увижу, если засну? И как не уснуть, когда от частого зёва сводит челюсть…

— Да, — отвечаю скупо, мельком глянув на заскучавшего волка. — Я… не знаю, что произошло прошлой ночью. Присутствовать на церемонии — меньшее, что могу для неё сделать.

— Испытываешь вину, — полувопросительно-полуутвердительно заявил он. — Она человек. В нашем мире люди часто гибнут. От болезней, при родах, в результате несчастных случаев. Реже от наших рук. Ты привыкнешь к их смертности и перестанешь за них переживать.