Амарант (СИ)

Я много слов выучила за эти месяцы. Стала лучше понимать людей и не людей этого мира. Понимать, откуда взялась такая пропасть между волками и людьми. Зима холодная штука, ежегодна она уносит процентов пятнадцать-двадцать местных. Они болеют и умирают, тогда как волки — нет. Люди довольно просто относятся к собственной смертности. Наблюдая за ними, вижу всё то, что читала в книгах. Они быстро живут и стареют. Женщины каждый год рожают по ребёнку, большинство из которых не доживает и до года. Обычные люди некрасивые. У них непропорциональные лица, искривлённые фигуры, косолапость, опухлость форм, не считая косметических дефектов — бородавки, фурункулы и так далее. Хорошо, что в этом мире похоже нет венерических заболеваний. Встречаться с сифилисом мне бы не хотелось.

Чуть лучше выглядят те, кто работает в замке. Они хорошо питаются, выполняют работу по дому, им не надо пахать в поле, да и девушки сами принимают решение за кого выйдут замуж. Хельга сказала, что так было не всегда.

Ольга.

Одно её имя вызывает в людях какой-то детский восторг. Она многое сделала именно для людей, пытаясь облегчить тяжёлую человеческую ношу. Раньше завидовала этой женщине. Завидовала всему, что она делала и тому, как о ней отзываются. Но видя всё то, что она сделала, зависть ушла и появилось желание продолжить её работу. Сделать хоть что-то, что мне по силам.

Многое произошло с той памятной ночи. Многое узнала о себе и о мире, что меня теперь окружает. И это не те знания, которыми можно поделиться. Не то, чего когда-либо хотела.

Было ли мне хорошо в месте на краю света без элементарных удобств двадцать первого века? Хорошо ли рядом с вечным лесом, где обитают монстры? На отвесной скале, в которой таится столько тайн о далёком прошлом? Рядом с волками и людьми, мыслями и чувствами совсем не похожими на меня? Я чужак и никакие способности этого не изменят. Как и всего того, что случилось со мной. Теперь совсем не знаю себя. Эта дверца осталась открытой и я не знаю как её закрыть. Как вернуться назад прежде чем о моей второй натуре узнают волки за пределами замка. Такие как Алхимик. Вель предупреждает каждый день о том, насколько опасно обладать такими талантами. Дикими никто не может управлять. Кроме меня.

В ту ночь они ушли сразу, как погиб их вожак. Сразу, как скинула с себя эту тяжесть, высвободившись, выскользнув рыбой, скользкой и живой. Они ушли молча, исчезая в темноте, при свете кроваво-красной луны. Это было так пусто.

В центре остались только мы. В замок вернулись на рассвете в голубой дымке, в полном составе. Город встретил тишиной и спокойствием. Не одна я избавилась от этого напряжения. Город спал без сновидений, погрузившись в дрёму усталости и грусти. Нас не было не так долго, но из замка ушли все дикие, кого держали на цепях в темницах. Вель подозревает своего брата. Только он мог освободить их и уйти вместе с ними, выводя на свободу жену. Станет ли он таким же, как и она? Вель надеется, что нет, но шансов мало. Ахлик любит Брону больше всего на свете. Он не сможет её оставить.

Так началась настоящая зима. Из-за погибших, в этом году не было проблем с пропитанием. Большинство волков, как и людей, перебралось в замок, когда наступали страшные холода и температура по моим ощущениям опускалась ниже пятидесяти градусов. Когда немного распогодилось, была снаряжена экспедиция к соседям. Новости неутешительны — от Брантов, их города, осталось пепелище, давно занесённое снегом. У Соймоеров дела обстояли лучше — их кан-альфа сумел выстоять, когда пришла кровавая луна, но он потерял всю семью. По цепочке и благодаря выжившим, была восстановлена вся картинка. Фактически получилось, что Пределы выстояли перед натиском диких. Они исчезли после полнолуния, тогда как многие замки можно было брать голыми руками. Смерть Райво не могла послужить этому. Слишком много диких для него одного. Были и другие вожаки. Почему же они отступили?

Задаваясь этими вопросами, мы трое сознательно не смотрим друг другу в глаза. Предположить, что этому я послужила причиной, слишком невероятно. Как и признать то, что сделала тогда. Больше мне не удавалось вызвать ту тяжесть. Она была рядом и безмерно. Чем-то напоминала редкий почти детский сон.

Там я вспоминаю как летать. С небольшим усилием, внутренним прыжком, отрываюсь от земли и сначала аккуратно, а потом всё увереннее и увереннее поднимаясь ввысь. Просыпаешься с чувством, что знаешь как это делать. А потом понимаешь — всего лишь сон. Тоже самое и с контролем. Думаю, это связано с Велем. Без него не получается.

Вель. Моя тревога и боль. Поначалу избегали друг друга. Пройдя через многое, вновь оказаться наедине было невозможно. Я не знала, что сказать, а он не знал, что ответить. Я не хотела думать о том, что делала с ним. А он боялся признаться в том, что делал со мной.