Амаркорд. И плывет корабль

ПЕРЕВОДЧИК. Думаю, что таким образом Его высочество хочет сказать…

ОРЛАНДО. Может быть, что Тройственный союз… намерен отказаться от взятых на себя обязательств? Вы хотите бросить Италию на произвол судьбы? И притом — трагической?

ПЕРЕВОДЧИК (за кадром, по-немецки). Ваше высочество, журналист спрашивает…

Но терпение Его высочества лопается; передав шпагу одному из слуг, он подходит к Орландо.

ВЕЛИКИЙ ГЕРЦОГ (очень решительно и четко). Пум! Пум! Пум!

Переводчик. Великий герцог говорит: «Пум, пум».

Орландо задумывается, а потом вдруг начинает понимать, в чем дело.

ОРЛАНДО. Пум… пум… пум… Дыра в горе! (Смеется.) Да это же кратер вулкана! Мы все сейчас как на вулкане! Очень точно! Теперь я понимаю! Какой ужас… Спасибо! Спасибо! Дыра в горе! Да, это катастрофа!

Его неожиданная и совершенно неоправданная веселость передается всей свите Великого герцога.

Сам Великий герцог тоже радостно смеется, надевая маску, чтобы приступить к поединку на шпагах.

ПРЕМЬЕР-МИНИСТР (по-немецки). Интервью окончено.

ПЕРЕВОДЧИК. Интервью завершено.

Орландо вежливо просят покинуть зал. Что он охотно и делает.

ОРЛАНДО. Разумеется, разумеется. Благодарю вас, Ваше высочество. До свидания, господа.

Захлопнув свой блокнот, Орландо решительным шагом выходит из спортивного зала.

32. САЛОН-БАР «ГЛОРИИ Н.». ДЕНЬ

Ильдебранда Куффари, сидя на одном из красных диванов гостиной, слушает, что ей говорит дирижер.

Маэстро Альбертини (сначала за кадром, затем в кадре). Я хотел бы сыграть вам одну вещь, которую вы, конечно, знаете… Мне кажется, Ильдебранда, она о вас, в ней я вижу ваш портрет. Вы позволите?

Куффари. Прошу вас.

Маэстро Альбертини садится за рояль и начинает играть.

Музыкальная фонограмма.

Куффари слушает, пряча свое тонкое чувственное лицо в белый пушистый палантин, окутывающий ее шею.

За стеклами салона появляются другие пассажиры.

Прежде всего — дочь Куффари, которая говорит кому-то:

— Как это я не умею плавать? Умею, и очень даже хорошо! — Потом, заметив, что в салоне сидит мать, она подзывает стоящих поблизости секретаря и концертмейстера: — Идите сюда, идите, посмотрите! Посмотрите на маму!

Фотограф со своим аппаратом на треноге готовится сфотографировать Лепори и его жену, уже ставших «в позу».

Тенор, увидев коллегу через стекло, приветствует ее с показной сердечностью:

— Привет, дорогая!

ЖЕНА ЛЕПОРИ. Сабатино, стань слева, вот здесь… Ну что ты делаешь! Закутайся шарфом!

С этими словами она быстро прикрывает шарфом шею мужа, который хотел выглядеть перед объективом более непринужденно.

ФОТОГРАФ (за кадром). Нет-нет, шарф должен ниспадать небрежно, синьор Лепори!

ЖЕНА ЛЕПОРИ. Нельзя! У него очень чувствительное горло!

Куффари, продумавшая между тем предложение маэстро Альбертини, встает и направляется к роялю.

КУФФАРИ. Что ж, давайте попробуем, маэстро!

И она начинает петь, приводя в совершенный восторг бармена, внимание которого отвлекает от певицы стоящий за окном Орландо: выразительным жестом, оттопырив мизинец и большой палец, он дает бармену понять, как ему хочется выпить.

33. ВЕРХНЯЯ ПАЛУБА «ГЛОРИИ Н.». ДЕНЬ

В ожидании выпивки Орландо, приветливо улыбнувшись белокурому секретарю Куффари, опирается о перила рядом с ним.

Море у горизонта сливается с затянутым свинцовыми тучами небом.

БАРМЕН. Синьор Орландо…

Репортер встречает расторопного бармена с искренней признательностью.

ОРЛАНДО. Душа моя! Вот спасибо!

Обхватив желанный стакан ладонями, он возобновляет свой репортаж:

— Итак, мы с вами путешествуем уже второй день, и все идет своим чередом. Пассажиры фотографируются, чтобы навсегда запечатлеть эти памятные мгновения. Нашему тенору Фучилетто хотелось бы стать дельфином, а обоим маэстро — китобоями…

Чуть подальше Фучилетто, перегнувшись через перила и демонстрируя свой неуемный романьольский темперамент, развлекает других пассажиров.

ФУЧИЛЕТТО (сначала за кадром, потом в кадре). Их уже два! Нет, три! Четыре! Вон там, смотрите, смотрите!..

СУДОВОЙ ВРАЧ. Да тут целая стая дельфинов!

РУФФО САЛЬТИНИ. Глядите, как прыгает вон тот! Это правда, что дельфины любят пение?

СУДОВОЙ ВРАЧ. И певиц…

ФУЧИЛЕТТО. Да вы взгляните только, какой резвый! Совсем как я, когда мне удается заманить в постель какую-нибудь шведочку! Говорят, дельфины умнее некоторых матросов.

Оба маэстро Рубетти фотографируются рядом с кормовым штурвалом, надев на себя одолженные у юнг парусиновые робы.

А супруги Донгби предпочитают сняться на фоне моря. Леди Вайолет подходит к мужу, который уже стал у фальшборта.

ЛЕДИ ВАЙОЛЕТ (сокрушенно). Я так плохо получаюсь на фотографиях.

Сэр Реджинальд обнимает ее за плечи и притягивает к себе… на глазах у двух матросов, не случайно задержавшихся возле какой-то двери.

ОРЛАНДО (за кадром). У морских путешествий есть одна особенность: через день-другой тебе начинает казаться, что ты плывешь уже бог весть сколько времени и знаком с попутчиками давным-давно.

Свита Великого герцога тоже собралась в полном составе, чтобы сфотографироваться на память.