Амазонка

Смотреть тяготину у Купера не хватило сил, и он выключил телевизор. Погасил светильник и сразу провалился в крепкий сон, в котором события дня переплелись в аллегорический кошмарный клубок.

Огромные черные птицы с большими красными клювами парили над ним. Некоторые из них внезапно пикировали на инспектора, а, подлетев к нему, исчезали в темном пространстве. Их крылья шелестели, и вдруг все разом заклекотали странным механическим звоном… Купер проснулся. Звенел телефон. Инспектор, пошарив на столе, включил лампу. Хищные зеленные цифры часов показывали одиннадцать тридцать. Чертыхаясь, Купер поднял трубку.

— Извини, Гарри, — услышал он знакомый голос, — после разговора с тобой я приказал сделать вскрытие. Ты оказался прав, Гарри. Джо не умер, его отравили.

— Отравили? — не очень удивился Купер.

— И знаешь, Гарри, самое интересное, что использовали тот же яд, что и в случае с мальчиком.

— С каким мальчиком? — не врубился Купер.

— Ну, с тем… сыном сенатора.

— Да?! — у Купера было состояние, близкое к шоку.

А Костанеда продолжал:

— Хорошо, что я распорядился, чтобы немедленно произвели вскрытие. Яд таков, что через некоторое время не обнаруживается в организме. Эти ребята хорошо все продумали. Сердечную недостаточность этот яд имитирует в совершенстве.

— Это точно, сеньор комиссар, — Купер еще не вышел из прострации.

— Ты не находишь связь между убийствами? — задумчиво произнес Костанеда.

— Лабласа и Джонни Пресса?

— Да.

— Из-за того, что в обоих случаях использован один и тот же редкий яд?

— Да. Но это может быть и случайность. Как ты думаешь, Гарри?

— Не знаю, — откровенно признался инспектор, — очень мало информации.

— Так ты добудь ее, Купер, добудь! И не скрывай ее от меня, понял?

— Понял, сеньор комиссар.

— Тогда спокойной ночи, Гарри.

— Спокойной ночи, сеньор комиссар.

Купер положил трубку, встал с постели и подошел к окну. Внизу разными цветами переливалась реклама. Блики тускло отражались на мокром асфальте. «То, что в обоих случаях использовался один и тот же яд, — не простое совпадение, — подумал он. Возможно, эксперта убрали из-за моей находки в доме Санчеса». Купер был уверен: о том, что он отдал колпачок ручки Лабласу, никто не знал. Но, если кто-то все-таки узнал… И опасался, что найдут «пальчики» на колпачке. И… и он, этот некто, убрал эксперта. Возможно, сам Лаблас разболтал. Если так, то он пошел на должностное преступление. Такой опытный эксперт? Видимо, Лаблас что-то знал. И кого-то опасался…

Купер лег на кровать и задумался.

«И кого же он опасался в тот день, когда я принес ему свою находку? Значит, колпачок авторучки здесь ни причем», — подумал Купер и вдруг вспомнил жену. Он постарался представить себе ее лицо.

В последнее время Купер вспоминал ее все реже. И тут представил лицо Дорис. Самое удивительное, что он не думал о ней. Видение, если это было оно, появилась спонтанно. Купер ясно увидел лицо девушки, в нем отражались боль и отчаяние. Все это длилось мгновенье. Затем он уснул.

Утром Купер проснулся свежим и бодрым. Исчезло и привычное в последнее время плохое настроение. Он лихо спрыгнул с кровати, сделал зарядку, что было для него необычно, потом ринулся в ванную комнату, захватив с собой огромное мохнатое полотенце. Его настроение немного ухудшилось из-за нескольких порезов на лице при бритье.

Когда он припарковал машину на стоянке управления, было около восьми. Следовало поторапливаться, и он ускорил шаг. Сразу же пошел к комиссару Костанеде. Когда он открыл дверь в приемную, секретарши еще не было. Немного волнуясь, он постучался и открыл дверь:

— Можно, сеньор комиссар?

Костанеда сидел за столом и что-то писал. Он мельком взглянул на инспектора и сделал знак рукой, приглашая войти. Купер плотно закрыл за собою дверь.

— Здравствуйте, сеньор комиссар.

— Здравствуй, Гарри. Садись, — он указал рукой на кресло, — кури! — комиссар протянул Куперу сигару. Это был хороший знак, это означало, что комиссар в хорошем расположении духа.

Купер закурил. Табак оказался отвратительным, однако он и виду не подал.

— Ну, как? — спросил Костанеда.

Купер пожал плечами.

— Мог бы и похвалить. Кубинская ведь, — усмехнулся Костанеда. Но, знаю, тебе не терпится взглянуть на заключение экспертизы. Не так ли? — он достал тонкую коричневую папку, раскрыл ее и подал лист бумаги. Это было обычное заключение эксперта. Оно почти ничем не отличалось от того, что Купер слышал из уст комиссара прошлой ночью.

— Ну? — многозначительно протянул Костанеда, после того как Купер прочел результаты экспертизы.

— Я думаю, Лаблас знал убийцу. Кстати, кто еще знает, что беднягу отравили? — Купер положил лист на стол и сделал очередную затяжку. Табак был таким крепким, что ему пришлось сделать усилие, чтобы не закашляться.

— Никто не знает.

— Даже те, кто делал экспертизу?

— Эти не в счет. Неужели у нас завелись «кроты»? — спросил Костанеда, пристально глядя на Купера.

— Я этого не говорил. Но, лучше, чтобы все считали, что Лаблас погиб от сердечного приступа, — Купер положил сигару на пепельницу.