Амазонка бросает вызов

— Я от них и не отказываюсь. Но я делаю это ради Югёма. Пока я динамлю этого типа, я точно знаю, что Югём не с ним, не втянут ни в какие грязные дела.

— Я же просил тебя не делать этого! Не втягиваться, не окунаться, чтобы понять, помнишь? Мы не так давно говорили, Чонён, и вроде ты согласилась с тем, что Югём — взрослый парень, и самостоятельный человек.

— Но я не уверена в его выдержке так, как в своей! Я никогда не пойду на поводу у Чжунэ, а Югём может.

— А я, может, не уверен в твоей! Теперь мне начать дружить с Чжунэ, чтобы заменить вас обоих? — логично предложил Чжинён. Я расстроено на него посмотрела. Я чувствовала, что где-то он прав, очень прав, но никак не могла выкрутиться, чтобы обосновать свою правоту. Я не верю на слово Югёму, потому что вижу со стороны, как он идёт по наклонной, а Джуниор не хочет верить моим обещаниям, может, ему со стороны тоже что-то виднее? И не является ли сегодняшний поцелуй доказательством чего-то? Того, что я тоже куда-то склоняюсь.

— Джуниор, не беспокойся обо мне, ты же знаешь, я могу за себя постоять.

— Я беспокоился о тебе и буду беспокоиться. Скажи мне только, что ты не станешь больше кататься с Чжунэ? — Я загнанно на него воззрилась. Я… разве и смогла бы, даже если захотела? Если полчаса назад Чжунэ разочаровался и остыл, то никаких встреч больше и не повторится. Но если он всё-таки позовёт снова? Откажусь ли я? Или продолжу? Ради Югёма. Ради Югёма ли? Господи, неужели мне понравились эти встречи, общение с ним? Да чем это может нравиться?! Мне не нужен богатый любовник и спонсор, в которые набивался Чжунэ. Мне не нужны подачки и подарки, а на что ещё способен этот парень, кроме как сорить деньгами? Мы с ним забавно обмениваемся колкостями, терроризируем нервные системы друг у друга. А ещё у него обезоруживающий голос, который приятно слушать, красивые глаза и губы. Губы, которые вкусно целуются.

— Как я могу такое сказать? Если мне снова предоставят выбор: поехать самой или дать Югёму отправиться с Чжунэ неизвестно куда, я предпочту поехать с ним сама. — Джуниор проницательно посмотрел на меня.

— Потому что тебе этого хочется? — Я ахнула, хотя бы изображая оскорблённость, потому что чувствовала скорее вину и уличенность.

— Ни разу!

— Скажешь, что тебя не привлекает красивый богач на крутой тачке? — Вот теперь я действительно начала обижаться, и Чжинён, вернув позицию моего близкого друга, сам покачал головой: — Прости, я знаю, что ты не такая как все. Тачками тебя не приманишь. Да только зачем же тогда тебе всё это?

— Я же сказала — это ради Югёма.

— Тогда… — Я хотела что-нибудь вставить, ощутив подвох и приближающийся крах чего-то, но не успела, в этот раз сообразил быстрее Джуниор. — Давай начнём встречаться, Чонён?

— Что?! — округлила я глаза.

— Будь моей девушкой, пожалуйста. Если тебе не нравится Чжунэ, прошу, позволь мне за тобой ухаживать?

— Джуниор, мы друзья, ты не забыл? — судорожно разглядывала я стены, кирпичи подъезда, домофонную дверь.

— Это никак не испортит нашей дружбы. В отношениях дружба обязательно должна присутствовать…

— Джуниор, давай сделаем вид, что я ничего не слышала, а ты ничего не говорил, а?

— Нет, я не хочу делать никакого вида, ответь, пожалуйста.

— Я не могу ответить, я не хочу никаких отношений… — Я не хочу никаких отношений с Чжинёном, но я не могу так и бросить ему в лицо. — Мне они ни к чему.

— Я не стану досаждать тебе со свиданиями, или ещё чем-то. Ничего сильно не изменится, если ты не готова, и не хочешь…

— Если ничего не изменится, то нет смысла и называть старые вещи новыми именами, — отвертелась я. — Прости, я действительно устала и хочу спать, спокойной ночи, Джуниор!

Я трусливо ретировалась, буквально сбежав. Я всеми силами развивала в себе храбрость, но здесь оказалась, говоря современным и грубым языком того мальчишеского окружения, в котором выросла и продолжаю вращаться, редкостным ссыклом. Начиная понимать, чего хочу, определяясь с симпатиями, я не научилась делать откровенных признаний близким людям. Как я скажу Джуниору, что люблю его как брата? То есть, такое я ему говорила, он знает это, но чтобы уклониться от отношений, нужно сказать ему, что я не хочу его, как мужчину. Не хочу так, как Чжунэ. Или Чонгука. Те возбуждали меня, притягивали. Пусть даже причиной был элемент неизвестности и новизны, но всё-таки это приносило свои плоды. А Чжинёна я знала много-много лет, и разглядеть в нём заново того, кого надо полюбить или возжелать, когда полжизни воспринимаешь его как нечто само собой разумеющееся и не вызывающее в душе страстей — это сложно.

В смятении, я не сразу поняла, что дома, в столь поздний час, нет Чжихё, а Сынён, наша вечная ночная гулёна, наоборот на месте. Решив, что отвлеченный разговор помог бы мне успокоиться и забыть о всяких там представителях противоположного пола, я присела возле сестры.

— А где Чжихё?