Амазонка бросает вызов

— Хочешь притчу? — оживившись, наклонился ко мне, слегка вперёд, парень. Мне это напомнило рассказы страшных сказок перед сном в летнем лагере, куда ездила в средней школе. Там мы запугивали друг друга с Югёмом.

— Хочу!

— Как-то шли два буддийских монаха, у них было паломничество от одного монастыря к другому. Но на их пути преградой выступила бурная река. У реки стояла молодая и красивая девушка, она не умела плавать, но ей нужно было перебраться на другой берег. Она попросила о помощи монахов. Оба они давали обет не касаться больше женщин в своей жизни. Поэтому один из них горячо воспротивился, сказав, что не нарушит клятву. Другой же, подумав, посадил девушку себе на спину и помог ей перебраться. Поблагодарив его, она пошла своей дорогой. Монахи продолжили путь. Им предстояло ещё несколько дней пути. Останавливаясь на привалы, они заводили разные беседы, читали сутры, упражнялись в медитации, но тот, что не нарушил клятвы, не мог сосредоточиться, не мог спокойно молиться, всё думал о том, как плохо поступил второй. Ему не давало покоя, с какой лёгкостью тот нарушил обет, и не испытывает, похоже, зазрения совести! Этот стойкий аскет только и думал о том, как тот переносил девушку, как касался её, он вспоминал об этом снова и снова. В конце концов, он не выдержал, и через несколько дней сказал спутнику: «Как же ты мог!». «А что случилось?» — спросил второй. «Как что? Ты не удержался перед красотой, и перенёс девушку через реку!». Нарушивший обет улыбнулся и сказал: «Я перенёс и забыл, а ты продолжаешь нести её дальше». — Чонгук замолчал, наблюдая за моими впечатлениями от истории. Я улыбнулась, переваривая.

— Хорошая притча.

— Мне тоже нравится.

— Значит ли это, что обеты можно спокойно нарушать?

— Это значит, что в жизни существуют обстоятельства, когда устоявшиеся правила теряют смысл. Буддизм — гибкая религия, — встал Чонгук, — возможно именно поэтому из-за неё было меньше всего религиозных войн на Земле. Продолжим тренировку?

Мы задержались почти до половины десятого, поэтому он пошёл меня провожать. Меня заинтересовал буддизм, мне понравилась его философия, или, скорее, философ, который её трактовал. Я могла бы вечно слушать Чонгука, из его уст каждое слово казалось правильным и мудрым. Между ним и Чжунэ была такая огромная разница! Оба красивы, но один постоянно тянет к пошлостям и не думает выше пояса, другой же, напротив, повествует о высоком, и никогда не задевает низменного, неприглядного.

— У тебя такая чистая душа, — заметила я, когда мы уже подходили к дому. Слушая о том, как Чонгук просвещен во все теории и тонкости буддизма, я перестала сомневаться в том, что он — бхикшу. Мирянин никогда так глубоко бы не развернул, не объяснил многие моменты.

— У меня нет души, — серьёзно сказал Чонгук.

— Как это?

— Анатма — принцип буддизма. Души нет, есть вольное соединение чувств, сознания, жизненного опыта в человеческом теле, и всё это рассыпается после смерти.

— Но как же перерождение в виде собаки или жука? — уточнила я.

— Это индуизм и брахманизм, — засмеялся Чонгук. — Я смотрю, для людей всё, что пришло из Индии — на одно лицо. Нет, в буддизме нет перерождения дживы — личной души человека. Но рассыпающиеся частицы одного общего атмана — скажем так, вселенского сознания, что ли, — рандомно собираются в образе следующего живого создания, но это ни в коем случае не тот же самый человек. Просто жизненные осколки, безымянные и никому не принадлежащие, блуждают и объединяются, покуда существует жизнь, покуда не завершился круговорот жизни. Тот самый, что несёт страдания и вечную неудовлетворенность.

— А достигшие нирваны попадают в рай? — почесала я затылок, не боясь рассмешить Чонгука.

— Нет, они прекращают цепь соединений жизненных… — Я застыла, увидев у подъезда знакомый «бэтмобиль». Мой спутник заметил это, проследил за взглядом, и тоже увидел машину. — Это к тебе, я так понимаю?

— Мы не договаривались встретиться, я не знаю, что он тут делает, — искренне сказала я. В целом-то мы общались и иногда договаривались, но в этот раз — нет. Замедлив шаг, мы всё-таки дошли до подъезда. Чжунэ ещё за своими тонированными стёклами видимо опознал того, с кем я шла, поэтому, выйдя из-за руля, выглядел напряжённым и недовольным. Однако протянул руку Чонгуку для приветствия, и тот ответил пожатием. — Что ты тут делаешь? — спросила я.

— Привёз твою одежду. — Чёрт, он специально так выразился? Не костюм, не «привёз кое-что вернуть», а сразу сказал про одежду, будто я где-то с ним раздевалась! Так и было, вообще-то, но без продолжения, а что подумает Чонгук?!

— Мог бы позвонить сначала, — краснея, проворчала я.