Амазонка или Шамамама (СИ)

Нам необходимо научиться пользоваться им, а для этого нужны силы, чтобы удерживать его при борьбе или для броска на охоте.

Понимала, что навыки пригодятся в будущем, тем более мальчики растут и постепенно превращаются в мужчин, а научить их, кроме меня, некому.

Правда, из меня тренер аховый, но полагала, что передать им кое-какие навыки смогу.

Тренировки, как всегда, начинали с разогрева, затем броски копья в дерево.

Здесь добивались и точности, и силы броска, постепенно сужая мишень в диаметре.

Силенок, конечно, было маловато, но постепенно мышечная масса нарастала, и броски становились меткими и ощутимыми.

—У тебя, Лайз, копье отскочило от дерева сегодня три раза, а у меня два, — смеялся Чуа над соперником в первое время.

—Ничего. Завтра ни одного не будет промаха, — ничуть не обижаясь на товарища, отвечал Лайз.

Кроме копья, внимание уделяли и ножам, которые первое время отскакивали от деревянной поверхности.

Тут тоже необходимо и правильно взять, и правильно метнуть, хотя я и умела их бросать, но первое время было трудно из-за слабых рук.

Так тыком и упорством мы постепенно добивались успехов в освоении оружием.

Понимала, что тренировки — это одно, а настоящий противник — это совсем другое. Здесь надо учитывать и его возраст, и владения оружием, да и силы у взрослого мужика вдвое больше, чем у нас.

Но все равно где-то можно хитростью или неожиданностью поменять исход схватки.

Также сразу и передавала знания и навыки, которые приобрела в секции по самообороне, полагая, что в скором времени мы все равно столкнемся с людьми, и нам придется применить свои умения.

Хотя в душе надеялась обойтись малой кровью: всегда есть возможность договориться с людьми.

Только с некоторыми договариваться совсем не получится — такое предположение сделала из своего приобретенного опыта.

Их устойчивое отношение к женщине быстро не изменить: они привыкли уважать только силу, а женщина к этой категории не относится.

Вверху водопада на деревьях и под ним рос мох, который хорошо впитывал влагу.

Его приспособила для своих женских нужд. В такие дни меня ограждали от охоты.

Ребята без меня в это время собирали дичь с силков, забирали рыбу и ставили снова ловушку.

Я вспомнила, что женщина в такие дни считалась грязной и уязвимой для плохого духа.

И чтобы тот не завладел телом женщины, ей в эти дни надлежало отдыхать и не притрагиваться к работе, даже пищу запрещалось ей готовить.

Такой мини курорт был каждый месяц у женщин, которые иногда собирались в одном месте, чтобы посудачить и перемыть косточки своим мужьям.

Так что моей «работой» было сидеть на шкурах и чесать волокна, хоть это мне позволяли.

Только не понимала: причем злой дух? И каким образом он может завладеть женщиной в такое болезненное время?

Но поразмыслив, вывела теорию, что, видимо, при тяжелых родах, когда женщина не может разродиться, то тогда и возникло поверье о плохом духе, который захватил тело женщины.

А когда женщина уязвима? Правильно, вот в такое отличительное время, когда иногда боль скручивает твое тело, что ничего не хочется делать, а только полежать.

Браво аборигенам — они просто берегут своих женщин, даже не подозревая об этом.

Складывая мох в корзину, мне послышался хруст ветки. Пришлось отложить занятие и прислушаться к пространству, но кроме криков животных больше ничего подозрительного не заметила.

Только отвернулась и пропустила движение человека, который схватил меня и зажал рот.

Сразу в нос ударил запах немытого тела и мочи, от которого меня чуть не вывернуло наизнанку.

Он был выше меня на целую голову и держал двумя руками, не давая мне возможности даже дернуться: мое тело просто болталось в воздухе.

Тем более я была в растерянности от такой наглости и внезапности.

Меня вывел из прострации и подтолкнул к сопротивлению шепот:

—Самка. Вкусная.

Ударив сильно ногой по голени мужчины, от боли которого он зашипел и немного расслабил руку на талии, позволяя мне выхватить нож и ударить через плечо.

Мой удар пришелся ему в плечо, и от внезапного моего действия, которого он не ожидал, выпустил меня из своих рук.

Воспользовавшись свободой, отбежала в сторону и встала в стойку. Напротив меня стояли двое мужчин в масках.

На голове у них был череп, а нижнюю часть лица прикрывала челюсть с зубами, шкура перекинута через плечо.

Все мохнатые, словно медведи.

Я стояла с ножом в руках, и ужас сковал мое тело. Никогда не видела таких устрашающих масок, один вид которых наводил животный страх.

—Тварь! — закричал раненый и откинул маску.

Лохматое и бородатое лицо выражало ярость, зубы заскрипели от злости и он выхватил нож.

Из раны текла кровь, видимо, я его только ранила, потому что для хорошего размаха для нанесения удара у меня просто не было простора.

Своим ударом я просто разозлила его. Глядя в его бешеные глаза, я видела только один исход для меня, с которым я была не согласна.

И во мне поднялась такая же ярость. Я зарычала и, не раздумывая, кинула нож, который вошел в шею.

Он даже не отклонился от летящего ножа, словно не верил, что самка может ему навредить, что может сопротивляться и владеть оружием.