Амазонки

— Как ты не понимаешь, Беата? Если Атосса победит—тебя она уничтожит.

— Она и так почти уничтожила меня. Мы посланы на верную смерть.

— Вот видишь. А если не будет Атоссы и Антогоры... С нами Лота, Чокея, рабыни. Торнейцы победят, сядут на свои корабли. Все будет, как мы задумали. Лота станет полемархой, ты кодомархой. Гелона — Священной. Вставай с нами.

— Дай мне подумать.

Эти слова Беата произнесла просто так. В душе она уже согласилась с Кадмеей. В ее безвыходном положении появился просвет. Было бы глупо держаться за Атоссу после того, что произошло. И она сказала:

— Передай матери—я с вами. Я еще не уверена в гоплитках и не поведу их в ваш стан. Я пока никуда их не поведу. Нам велено ударить по Чокее, чтобы Атосса без помех смогла прорвать заслон торнейцев и вывести амазонок на Белькарнас. Скажи об этом царице.

— Я заметила вашу разведку раньше, чем они меня. Я бы могла уничтожить их, со мной были всадницы. Но я вышла к ним одна, узнала, что ты здесь, и пошла с ними смело. Я верила, что ты поймешь меня. Ведь мы все время были вместе. Ну, мне пора. Жди вестей.

Кадмея обняла Беату и ушла в предутренний туман. Беата подошла к кустам и разыскала Пелиду. Та спала на спине, открыв рот. Так всегда спят тучные и старые женщины. Полемарха подошвой сандалии наступила на лицо верховной судьи и резко переместила тяжесть своего тела на правую ногу. Пелида взмахнула руками, уцепилась за икры Беаты. Дважды дернулось ее рыхлое тело, потом пальцы медленно разжались...

Перед рассветом пришла связная от гоплиток. Она передала Атоссе слова Беаты: «Перевал прошли благополучно, бунтовщицы стоят на берегу Белькарнаса, как только Священная вырвется из ущелья, гоплитки ударят на повстанцев, рассекут их на две половины и тем самым откроют проход для всадниц паномархи». Если бы Атосса знала, что царица в лагере торнейцев, она, быть может, усомнилась бы в Беате. Но сейчас она поверила донесению, поверила в свою удачу. Лазутчицы сообщили ей, что в заслоне мужчин конницы нет, ущелье перекрыто пятью рядами воинов, их там не более тысячи. План Атоссы был прост: сначала она пустит на мужчин тысячу амазонок. Тысяча конных всадниц на тысячу пеших мужчин— успех неминуем. Если даже прорыва не последует и мужчины выдержат первый натиск, — Атосса пошлет в бой вторую тысячу и уничтожит заслон. Она ураганом пронесется по долине и через коридор, прорубленный Беатой, выведет амазонок за Белькарнас. Таким образом, повстанцы и торнейцы окажутся между двух огней. За Белькарнасом будут царские войска, со стороны ущелья поведет храмовых Антогора. И еще очень большую надежду возлагала Атосса на пояс Ипполиты...

... Как только поредел предрассветный туман, паномарха выехала из крепости. Все ущелье, насколько видно глазу, заполнено конными сотнями. Вдоль сухого русла реки стоят тысячами царские амазонки. Блестят шлемы, лес копий колышется над конными рядами, кони нетерпеливо переступают с ноги на ногу, глухо скрежещет речной гравий под копытами. Дальше, в полумраке ущелья, видны сотни Антогоры. Храмовые тоже готовы к битве.

Под Атоссой позолоченная колесница, ее колеса окованы медью. Четверка сильных и быстрых коней натягивает постромки, жеребцы встряхивают гривами, раздувают ноздри. Агнесса стоит на облучке колесницы, она уперлась ногами в планку, откинулась назад; в обеих руках ее звенящие струны–вожжи. На полудугах колесницы, в бронзовых пазах, воткнуты запасные копья, стрелы. Бронзовые, железные, кизиловые дротики связаны в пучки и лежат на дне колесницы.

Атосса глядела на вершины гор. Она ждала.

Вот над гребнем скалы блеснул первый луч восходящего солнца, потоки света хлынули в долину. Атосса дотронулась рукой до плеча дочери:

— Да помогут нам боги!

Агнесса рванула вожжи, кони поднялись на дыбы, вынесли колесницу на дорогу. В лучах восходящего солнца она сияла, словно колесница Фаэтона—сына бога Гелиоса. Блестели начищенные бляхи на сбруе, пылали рыжие гривы коней, сиял шлем паномархи, искрились колесница и пояс Ипполиты! Он горел в Лучах утреннего светила, сыпал искры вокруг паномархи, как будто украшен был не драгоценными камнями, а углями жертвенного алтаря богини. Колесница неслась мимо конных рядов, амазонки склоняли перед священным поясом копья, и тысячеустное «Хайре!» гремело над ущельем.

Не было сейчас здесь сердца, которое бы не верило в победу. Атосса знала: амазонки пойдут за ней без тени страха, если даже перед ними будут стоять воины всего света. Сила кумира была настолько велика, что и сама Атосса поверила в тот миг в священность пояса.

Когда колесница достигла передней сотни, Агнесса рванула левой вожжей, кони свернули в русло и, покорные твердой руке, встали впереди войска.

Атосса понимала: сейчас не нужно речей, воительницы знали все, что им нужно знать. Бой этот последний и решительный.

Вынув меч из ножен, Атосса подняла его над головой. И в тот же миг ощетинилось войско поднятыми вверх мечами.

Перед смертным боем надо было сейчас Атоссе сказать какие?то высокие слова, но слов таких нет. И она произносит тихо:

— Поехали, дочка.