Амазонки

– Что ты знаешь о амазонках?

– И много, и мало.

– Говори яснее.

– Я знаю, что вы женщины…

– О, какая проницательность!

– Да, вы женщины, а женщина самой природой создана для любви. Все доброе в мире сосредоточено в женщине: она хранительница мира и домашнего очага, она мать всех людей, она начало любви человеческой, материнской, женской. И в этом счастье. И мне не понятно, кто и зачем все это отнял у вас?

– Верно, ты знаешь об амазонках мало, а о женщинах еще меньше. Скажи, где твоя мать?

– Она умерла.

– Отчего?

– Я не помню ее. Говорят, от болезни.

– А может быть, от счастья, о котором ты только что говорил? От счастья хранить домашний очаг и быть запертой. в четырех стенах своей жалкой хижины, от счастья сносить побои мужа, от счастья быть униженной и замученной тяжелой работой на клочке своей земли. Да, мы лишены этого счастья. Мы сбросили с себя все оковы, которые придумали для женщин эти скоты мужчины. А любовь, о которой ты говоришь, – самая тяжкая из цепей, и мы отринули ее. Амазонка вольна как ветер…

– И все-таки ваши законы противоприродны.

– Неправда! Много веков мы живем по своим законам и, как видишь, – не погибли. Мало того, мы богаты, сильны и свободны. Значит, наши законы хороши.

– Почему же вы стыдитесь своих законов? Вам понадобился мужчина, вы приводите его сюда, а потом убиваете. Боитесь, что он расскажет?..

– Мы убиваем мужчин всюду.

– Только ли мужчин? Если у вас убегает рабыня, вы бросаете в погоню сотню всадниц, и ни одна не вырвалась из вашего ада.

– А разве в иных местах не ловят рабов и не убивают?

– Вы отгородились от мира, вы…

– Хватит, мужчина. Спор этот будет бесконечным, и он не изменит твоей судьбы. Пойдем, Лота, мне нужно с тобой поговорить.

Они вышли из шатра. Солнце поднималось над озером, берега его были пустынны, только кое-где маячили фигуры гоплиток, охраняющих агапевессу. Годейра вошла в лодку, Лота оттолкнула ее от берега, ловко вспрыгнула на корму, взяла весла. Долго плыли молча, и когда лодка вышла на середину озера, Годейра начала говорить:

– Вчера ты сказала, что любишь его, и я не поверила тебе, а может быть, просто не поняла. Мы судим о мужчинах по трутням. В бою нам нет времени узнать, что это за люди, а в шатре… Мы их поим вином, и они теряют человеческий облик. Чужие по языку, с ними не поговоришь. Взять моего… Скот из скотов. Дорвался до хорошей еды, до вина… Рядом молодая женщина. По его роже видно, что весь его ум ушел туда, в середину тела. Мы зря ловим множество трутней, теряем наездниц в набегах. Поймай бы одного такого, и он оплодотворил бы всю Фермоскиру. А твой… Он умен и красив…

– И добр, – тихо сказала Лота.

– Ночью они все добрые. Если бы не ты, а он взял тебя в плен?..

– Это так и было. Мы скрыли от тебя… В бою я упала с обрыва… Он промыл мои раны, вправил вывихнутую руку. Когда меня нашли, он мог уйти, но не ушел.

– Не могу поверить!

– Так было. Спроси Чокею.

– Он не знал, что его ждет? Ты спросила, раскаивается он или…

– Он сказал так: сотни мужчин умрут здесь, не изведав счастья любви, а он узнал, что это такое, и готов к смерти. И еще сказал: настоящие люди платят за добро добром. Я все эти дни думаю об одном: как спасти его.

– Опомнись, Лота!

– Да, да! Я не могу убить его.

– Это сделают другие.

– Тогда я заколю и себя. Зачем мне жить, если…

– Я всегда считала тебя умной. Подумай, зачем он тебе? Все равно ты не увидишь его никогда.

– Пусть. Зато я буду знать, что он жив и на свободе. И, может быть…

– Замолчи! Не хочу тебя слушать. Ты погубишь себя и меня. Я сейчас же прикажу утопить его. Камень на шею и…

– Тогда ищи сразу два камня. Ты меня знаешь – я не буду жить.

– Ни одна амазонка не опускалась так низко, Лота! – гневно произнесла Годейра. – Греби к берегу, я не хочу больше говорить об этом.

– Ты забыла, царица, об одном, – Лота ударила веслом по воде, поворачивая лодку. – Я родилась не в храме Ипполиты. Я появилась на свет среди людей.

– Выходит, мы не люди?

– Я уже сказала: я люблю. И если ты не понимаешь этого – ты не женщина.