Амазонки Моссада. Женщины в израильской разведке

Сначала она не верила и считала, что молодой человек просто хочет произвести на нее впечатление. До этого ее нисколько не интересовал мир шпионажа и тайных операций. Но увлекательные рассказы Иэна ее заинтриговали. Элейн поняла, что будь она в Моссаде, то смогла бы посвятить свою жизнь защите Израиля. Позднее она рассказывала, что у нее «вдруг возник порыв, который невозможно описать иначе, кроме как всепоглощающее желание вступить в Моссад»: «Я просто помешалась на этой идее, я жаждала там служить, сама не зная почему. Мне казалось, что всю свою жизнь я ждала этого момента». Шпионские фильмы ей никогда не нравились; она думала, что быть шпионом слишком страшно.

Тем не менее Элейн попросила Иэна, чтобы он познакомил ее со своими друзьями из Моссада. Через несколько недель, в начале 1971 года, ей позвонили. В трубке прозвучал вопрос:

— Элейн? Хотите что-нибудь сделать для Израиля?

— Да.

И это единственное слово изменило всю ее жизнь.

Через несколько дней последовал еще один телефонный звонок.

— Можете подойти в кафе «Штерн» в Тель-Авиве?

Голос сообщил ей дату, время и адрес.

В кафе «Штерн» ее встретили два молодых сотрудника Моссада, представившиеся как Шломо и Эйтан. Элейн очень хотела произвести на них впечатление, так что надела новенький элегантный костюм и приехала на своей спортивной машине. Но нужного эффекта не получилось — во всяком случае, так ей показалось, особенно после того, как кандидатка в шпионы забыла, где припарковалась, и вынуждена была просить сотрудников Моссада помочь ей отыскать машину. Лишь много лет спустя она прочитала отчет, который Шломо отправил Майку Харари, командиру управления «Кесария»: «Очень модная и элегантная женщина, не то чтобы необычайно красивая, но женственная и грациозная, при деньгах (водит спортивный автомобиль „вольво“). Я в сомнениях. Она именно то, что мы ищем, но меня настораживает ее наивность, вся ее мотивация. Как будто это „слишком хорошо, чтобы быть правдой“. Прошу вас встретиться с ней».

Элейн встретилась с Майком в старой штаб-квартире Моссада «Хадар-Дафна» — уродливом, похожем на крепость здании на улице Шауль-ха-Мелех в Тель-Авиве. Был вечер шабата, и лабиринт коридоров пустовал. Майк ждал ее в маленькой серой комнате. Женщина совершенно ничего о нем не знала, но его теплое отношение, дельные вопросы и звучный голос производили приятное впечатление. Немного смущаясь, она стала ему отвечать: рассказала о счастливом детстве в нерелигиозной еврейской семье, о неудачном браке, о причинах, по которым она приехала в Израиль. Но вопросов у Майка становилось все больше. Почему она отправилась в Израиль, а не, к примеру, во Францию? Как ее родители отнеслись к этому? Что сказали ее друзья? Что случилось с ее мечтой, когда ей пришлось приспосабливаться к жизни в Израиле?

Мечта едва не разбилась, признала Элейн и честно сказала, что уже думала о возвращении в Америку, но, видя, как израильтяне борются против неприятелей, она почувствовала, что могла бы тоже стать частью этой израильской общности. Она чувствовала искреннее желание помочь Израилю и даже сказала, что Израиль в нынешнем своем отчаянном положении нуждается в ней, в Элейн, словно дитя в матери. Но при этом она не могла точно сказать, какое событие или какой процесс породили у нее такое страстное желание вступить в Моссад.

Майк долго ничего не говорил. Он чувствовал, что Элейн — чистосердечная и наивная женщина, и сомневался, что она выдержит напряжение разведывательной работы. Много позже он сказал ей: «Я понял, что вы были, так сказать, лишним человеком: вы жили одна, но нуждались в тепле и заботливом окружении. И я спросил себя: а сможет ли она действовать в одиночку, в окружении врагов?» Он задумался, а не станут ли самые ценные активы Элейн — женственность, самообладание и красота — ее слабостями? Внезапное желание вступить в Моссад также казалось подозрительным. Майк часто говорил, что у него вызывают подозрение люди, которые очень сильно чего-то хотят. Встреча шла, а он так и не мог определиться. Чашу весов в пользу Элейн склонил момент откровенности, когда она посмотрела ему прямо в глаза и сказала: «Я хочу чего-то стоить. Хочу делать что-то стоящее. И если вы разглядели во мне хоть что-то стоящее, то я хочу отдать это на помощь Израилю».

Эти искренние слова поразили Майка. Элейн уходила с чувством неловкости, думая, что «это совершенно невозможно». Но через месяц ее пригласили на встречу с самим рамсадом. После знакомства с ней Замир тоже колебался. Выдержит ли эта молодая женщина напряжение оперативной работы в опасной, враждебной стране? Но в конце концов он прислушался к совету Майка и согласился взять ее на службу. Элейн исчезла. Родилась Яэль.