Амазонки за кромкой

— Привык по лесу ходить настороже, — пояснил Жора командиру. — При моей работе бывает и пол секунды роль играют.

Боец пристально смотрел на грудь Ветрова. Всех орденов он не видел, только орден Ленина и орден Красного Знамени. Остальные скрывала пола куртки.

— Нам в ту сторону, — махнул рукой Потанин и двинулся в сторону госпиталя.

Лес был чистый, смешанный. Видно метров на двадцать. При незнании расположения ходить можно было долго. В лесу было тихо. Никаких разговоров или криков слышно не было. Только шаги красноармейских сапог. «А Ветров абсолютно бесшумно идёт», — подумал Потанин, двигаясь следом за бойцом. Попадались грибы. Сержант увидел подосиновик и рыжик под елкой. Срезать не стал, но хотелось.

Через десять минут вышли к землянкам госпиталя.

Из землянки как раз вышла магичка, выглядела она чуть осунувшись.

— Ну как успехи? — спросил сержант Марию.

— Устала. С полковых времён не приходилось так работать. Двое тяжелых. У одного нагноение уже до бедра дошло, у второго кровь из легких пришлось удалять, но сейчас всё нормально, поправятся.

— Спасибо, вам Мария, от меня и от бойцов, — поклонился Потанин, а потом неожиданно взял её руку и поцеловал.

Тёща зарделась, как маков цвет.

«А майор то запал на нашу красавицу», — подумал Принц.

— Не за что, — сказала магичка. Чем смогла — помогла!

— Доведите тогда нас до поста, Иван Петрович, да будем прощаться, — прервал чуть затянувшуюся паузу сержант.

— Вы бы сняли куртку, товарищ Ветров, а то у нас в лесу жарко, — напомнил командир, отряда, заметив, что в десяти шагах появились ходячие раненые, бойцы из хозвзвода и медперсонал.

Жора куртку снимать не стал, иначе пришлось бы снимать с плеча и винтовку. Он просто отвёл полы в сторону, повернувшись так, чтобы его было видно. Он чувствовал, как взгляды людей буквально прожигают его грудь. Ощущал, как золотая звёздочка вспыхнула ярким светом и раскалилась от направленных на неё эмоций. Тишина стояла неимоверная. Люди застыли, вытянув шеи и широко распахнув глаза. Он простоял так секунд тридцать, давая возможность всем рассмотреть и запомнить сияющие у него на груди награды. Заметив, что народ начал отходить от шока, сказал:

— Пойдёмте, Иван Петрович, нас самолёт ждёт. До свидания, товарищи! — кивнул он десятку зрителей.

Народ только сейчас обратил внимание на его кожаную куртку и лётный шлём.

— Нам в эту сторону, — показал командир и направился в лес. Один боец тут же встал впереди, второй автоматчик пристроился сзади. Позади всех невидимкой скользила Тоня. Её уши улавливали обрывки восторженных высказываний людей, увидевших в ковельском лесу вживую Героя Советского Союза. Если бы народ увидел среди ёлок картину Рембрандта в золочёной раме, эффект был бы меньше. В лес пришла Советская Власть, Кремль и товарищ Сталин!

— Наверняка Калинин вручал! Или сам Сталин! — услышала она последнее высказывание и переключилась на охрану, отрезая от себя гудевшие сзади голоса.

Борский понял, что это его шанс. Про Ветрова он в партизанской санчасти наслушался не мало. Про очень красивых девчонок, которые могли лечить руками тоже. Их звали Арина и Света. Сегодня он увидел Марию. Она тоже ощупывала его ногу. Остатки беспокоящей боли от раны ушли сразу. В том, что рана заживёт и сама, он не сомневался. Немцы прострелили её очень аккуратно, прочистили и продезинфицировали. Наложили повязку русским бинтом. Заскорузлый бинт он потом дважды перематывал сам. Второму бойцу, взятому из лагеря, тоже прострелили ногу из немецкого карабина, задев кость. Внесли гангренозную ткань и ждали четыре дня, пока боец не потеряет сознания. Сапог с Рябышева уже не снимался.

— Умрёт через шесть — десять дней, — сказали Борскому. — За это время вы должны уже быть у партизан. Задача — получить любую информацию о Ветрове. Если при уходе убьете командира партизанского отряда, то получите крест и звание гефрайтер. При получении стоящей информации уходить немедленно.

Рябышеву, хирург еврей сделал операцию и извлёк пулю. Но лучше ему от этого не стало. В сознание он так и не приходил. Но Горский честно говоря основательно испугался, когда девчонка минут двадцать сидела над «напарником» и водила руками по его телу. «Вдруг выживет, сука!»

Револьвер он себе заныкал в тот же день, как из привели в лагерь. Забрал у бойца, раненого в грудь. Тот тоже был не жилец. Наган лежал в кармане галифе. Вытащил, помогая укладывать раненого на сбитый из досок операционный стол. Оперировал хирург на свежем воздухе, в землянке было очень мало света, лишь в потолке сделано окошко из автомобильных стёкол.

В барабане имелось шесть патронов. Стреляную гильзу Борский выкинул. Выпускник школы «Бранденбург-800», он не сомневался, что попадёт. Две пули в Ветрова, всем остальным по одной. Забрать автомат и ходу. Собак у красноармейцев нет. Опытных следопытов тоже. На этом куске леса, окруженным болотами надо в пять раз больше людей, чтобы его прочесать. «За эту акцию могут присвоить и унтер-офицера. Крест дадут обязательно. Просто великолепный шанс продвинуться по службе».