Амазонки за кромкой

— Да, — согласился сержант. — Это жутко. Но подорвав этот мост, мы спасли тысячи жизней на фронте. Немцы будут его восстанавливать минимум неделю и не смогут перебрасывать снаряды, бомбы и подкрепления по этой железнодорожной ветке. Если взорвать ещё парочку мостов, то фашистское наступление вынужденно приостановится и наши сумеют собрать необходимые силы. По этой же реке юго - восточнее Ковеля, есть ещё одна железная дорога, ведущая на Киверцы и Ровно. Летим туда. И достань всем по бутерброду пожевать, а то я что-то проголодался.

Он развернул аппарат, направив арилёт вдоль реки. Внизу мелькал лес, кусты, заболоченная пойма. Редкие деревушки, скорее хутора. Два раза видели лодки.

— Жора, люди в лодке на нас показывают пальцем, — доложила Криста.

Сержант обернулся на спутниц. Амулеты невидимости работали нормально, накрывая обоих девчонок конусами невидимости. Вот только снизу эти конуса не прикрывали, опускаясь ниже аппарата метра на два. Их вполне можно было заметить. Нет, не рассмотреть, а именно заметить, поскольку пятно, накрытое амулетом, проносилось очень быстро. А вот если аппарат зависнет в воздухе, то наблюдатель может рассмотреть снизу и доску сиденья и ноги. Конус невидимости прикрывал только сверху и с боков.

— Жора, сорвало заклятье отвода глаз, я наложила новое.

— Ариша, посмотри на амулеты невидимости. Они нас снизу не прикрывают, только сверху и с боков. Мы фактически видны. Надо будет думать и делать амулет сферой, или специальный амулет для арилёта, чтобы прикрывал весь аппарат.

— Постараюсь что-то придумать, Жора.

Все жевали бутерброды. Задница у сержанта уже затекла, сидеть на жёсткой доске. Девки тоже ёрзали, хотя булочки у них гораздо мягче сухой сержантской задницы.

— Вижу четверых в черной форме, несут пятого на носилках, — сказала Ариша, спешно дожёвывая бутерброд и доставая подзорную трубу. Жора сбавил скорость и тоже приложил к глазам бинокль. По лесу еле двигались четверо пареньков, неся своего товарища. Сержант смутно вспомнил, что вроде такая черная форма с фуражкой была в ремесленных училищах. По местным меркам вполне грамотные люди, расположенные к технике.

— Спускаемся, — решил Жора. — Вполне подходящие кандидаты для переброса на ту сторону. Разминаемся и встречаем. Я с Аришей. Криста под амулетом страхуешь. Никого насмерть не бить и не калечить. Это ученики технической школы. Ариша, бинт приготовь, наверняка перевязывать придется и перекусить возьми чего-нибудь.

Арилёт облетел группу стороной и сел шагах в двухсот. Сержант с Аришей сняли невидимость. Она достала из сумки и одела будёновку. Сержант перебросил кепку козырьком вперёд. Винтовка Жоры висела за спиной, автомат Ариша перевесила на грудь. Пошли навстречу. Парни шли медленно.

— Здорово, хлопцы! — вышел сержант из кустов.

— И тебе не хворать дядька! — ответил один, и группа как по команде опустила носилки на землю. Один тут же присел, сунув руку под тело раненого паренька, изображая, что что-то поправляет.

— Оставь там, где лежит, — появилась Ариша, направив ствол автомата.

Пареньки глянули на её шлём с красной звездой и присевший на корточки поднялся:

— Кажись свои…

— Я командир партизанского отряда Ветров, а вы кто будете? — подошёл сержант чуть ближе. Петлицы и кант на фуражке у пареньков был отделан красным. На бляхе ремня и петлицах имелись металлические эмблемы «ЖУ», на фуражке светлая кокарда в виде перекрещивающего молотка и разводного ключа. Форма чёрного цвета.

— Мы из львовского железнодорожного училища. Проходили практику в Ковеле в депо, сейчас идем на восток.

— А что вас железнодорожники поездом не отправили?

— Отправили, но немцы эшелон разбомбили, нас было десять человек. Троих сразу убило, двое раненых через две недели умерло. Осталось пятеро. Решили идти. Одного мы можем и на носилках нести.

— А что в город не пошли, может там и помощь медицинскую бы оказали?

— Немцы железнодорожников сразу арестовывают и заставляют на себя работать. А мы врагу помогать не желаем!

— Фронт уже под Киевом. Бои идут за Казатин и Фастов. Пока дойдёте немцы уже и Киев возьмут и дольше пойдут. Сами то Львовские?

— Нет, мы с самарской и саратовской области. Нас по набору направили во Львов в железнодорожное училище. Год уже отучились.

Ребята выглядели совсем молоденькими. Лет по пятнадцать — семнадцать. Лежавший на носилках раненый смотрелся совсем пацаном, или от того, что лицо осунулось или действительно был самым младшим.

— Арина, посмотри, что с пареньком, — сказал Принц магичке.

Та забросила автомат за спину и склонилась над парнем. Тот был ранен в ногу. Давно. Рана загноилась, хотя её перевязывали и прикладывали подорожник. Сержант дал ей флягу с самогоном, девушка промыла рану, завязала свежим бинтом и наложила несколько заклятий.

— Жить будет, но лежать две недели. В кости трещина. Вставать нельзя. — поставила она диагноз. — В лагере можно наложить шину.

— Когда последний раз ели? — спросил сержант.

— Позавчера, товарищ Ветров. На хуторе ковригу хлеба дали.