Амброзия

Он налетает на меня, и мы падаем в холодный мир, где я когда-то пыталась выжить и собрать себя по кусочкам. Здесь шпарит дождь и от нашей кожи вверх взмывает белоснежный пар. Девон вдавливает меня в мокрые камни и кричит на пределе своих возможностей. В его голосе так много отчаяния, боли и злости, что я отворачиваюсь, зажмурившись, сжавшись. Его голова опускается ко мне на грудь и я чувствую, как мужчину сотрясает нервная дрожь — он плачет от потери своих надежд.

Но я не принимаю его боль. Пытаюсь оттолкнуть, вынырнуть из-под него и тогда дракон отстраняется. Теперь в его глазах сильное недовольство. И что-то ещё, от чего холодеет внутри.

Здесь много воды, она застилает глаза и приходится постоянно щуриться, чтобы хоть что-то видеть. А он ничего не делает, и она закрывает его глаза. Мы сидим на камнях возле глубокого пустого озера, настолько широкого, что его границы скрываются за пеленой туманного дождя. Я что-то должна сделать, но что? Напасть на него? Как? Я должна убить?.. Но…

— Я никогда не проиграю, — хрипло цедит слова дракон. — Ты даже представить себе не можешь, на что я способен, чтобы получить то, что желаю.

— Мы не на одной волне — не будет Демона! А иначе не попасть в иной мир. Прости, но это конец! — упрямо гну свою линию, поминутно протирая лицо от крупных лент дождя. Я так устала там в мире огня — уничтожение Дикой охоты забрало слишком много сил и теперь голова будто свинцовая, тянет к земле, и глаза от усталости закрываются. А под дождём и пламя гаснет — совсем нет сил.

Страшнее крика — молчание. Внезапное спокойствие. Лёгкая полуулыбка на губах дракона. Его невозмутимость. Как он стирает с себя остатки былого пыла. И как, словно в ответ на его безмятежность, стихает дождь, оставаясь в воздухе тихим перебоем. Всё вокруг обретает чёткость, и я вижу как уверенно смотрит в ответ Девон.

— О, глупая сестричка, — заговорил он, прислоняясь к крупному камню и подставляя лицо успокоившемуся дождю. — У меня всегда есть запасной план. Но… даже основной ещё не потерпел фиаско.

— Что ты такое говоришь? — спрашиваю настороженно, стыдливо прикрываясь волосами, сжимаясь, внезапно стесняясь своей наготы.

— До этого момента, думал, ты понимаешь, что будет дальше. Понимаешь, кто ты и кто я. О, как же я ошибся! Ты скорее поверила моим врагам. Сделала как они велели, повторила «подвиг» жены Дэмиона. А ты думала, что будет дальше?

— Мир вернётся в прежнее русло. У волков появятся новые королевские альфы, возведут новые границы. Восстановится равновесие. А я буду с Вельямином жить в дальних пределах, — я особо не загадывала так далеко, но, в целом, всё именно так и представляла.

— Возможно. Может быть мир и обретёт подобие покоя. Стагнация ведь не сразу добьёт волков. Но… ты увидишь этот конец. Если не покончишь с собой раньше.

— О чём ты?

— Ты закричала, Елена, — он презрительно выделил моё имя, будто уже ненавидел его. — Я предупреждал тебя, что будет, если ты зайдёшь за грань. Но ты скользнула за неё и обрела всю силу дракона. С годами она вырастет, ты станешь ещё сильнее, но ведь суть не в этом, дорогая сестра. А в том, сколько тебе осталось жить.

В голове сразу мелькнули постаревшие и измождённые лица отца и дяди, и я похолодела.

— О нет, — заметив мой страх, опроверг его Девон. — Ты не умрёшь, как должны были умереть они. Нет. Ты будешь жить. Долго, очень долго. Пять тысяч лет? А может десять? Пятнадцать? Наша жизнь сродни вечности. Убив меня, ты обрекла бы себя на вечное одиночество. И все, кого ты знаешь, — умрут. А ты будешь жить. Увидишь, к чему приведут дары драконов, но не сможешь это остановить — драконьей крови не останется. Да и… повторить мой путь? Ты же не такая, — он засмеялся, обнажая острые зубы. — А ведь если бы ты попросила… я бы дал тебе возможность прожить жизнь с Вельямином. Отпустил бы. Детей то у вас не будет. А он не молод, что мне каких-то сто лет? Я… хотел было пойти на сделку, после того, как ты «отдала» его. Сдала бы мне врагов, их главного — и я бы отпустил тебя. А потом, прожив жизнь Елены, ко мне пришла бы Демьяна. И мы отправились бы в иные миры. Но что теперь делать?

Я знала, что не пойму его слов, пока не почувствую «пыль» веков. Осознать, что почти бессмертна? Это невозможно. Как и принять, что он единственный, кто может жить столько же. Единственный, кто может отправиться со мной в иной мир, где есть такие же долгожители. Где эти тысячелетия не воспринимаются как вечность.

— Что ты натворил со мной, Девон?.. — спрашиваю надломлено, опускаясь на камень, прижимаясь к шершавой ледяной поверхности горячей щекой. Они все умрут, а я буду жить. Даже Девосу немного осталось — он сам говорил, что не протянет и сотни лет. А мне как жить? Ради чего?

Чувствую, как дракон раскрытой ладонью касается моей спины и ложится рядом, чтобы лица были напротив друг друга — чтобы смотреть глаза в глаза.