Амброзия

Налетчики замерли. Звук выстрела внезапно отрезвил их. А может отсутствие патрона рядом сказалось. Военная операция, еще секунду назад казавшаяся архиважной, уподобилась школьной игре «Зарница» – путаной, бестолковой, никому не нужной. Ведь их могли убить. Вот прямо сейчас, этой пулей или следующей. В том, что следующая пуля последует, сомнений не было. Пули никогда не летают по одной – верная примета. Не сговариваясь, члены ударной группы оставили план Б нереализованным (Петр Альбертович лишь отвлекал внимание от их действий) и начали спускаться вниз. До земли оставалось три этажа.

Видя бегущего противника Рустам взревел от восторга и в азарте бросился на балкон. Хотя налетчики были всего то в двух шагах внизу, две выпущенные им пули улетели в ближайшие кусты. На истошные вопли куста он не обратил внимания, потому что четвертая пуля в этот момент, наконец, нашла свою жертву. Прошив насквозь плечо Санька, она выбила кучку гравия из асфальта и успокоилась. Санек же, выпустивший из рук веревку, грохнулся сверху. Ванек проводил его полными ужаса глазами. Напарник шмякнулся об асфальт с таким звуком, как падает сочащийся кровью бифштекс на сковороду, хрустнул, выгнулся и затих.

Наверху кровожадно взревел стрелок. Он палил почти не целясь, да этого и не требуется, если мишень висит в полутора метрах внизу. Приобретя два новых, совсем не физиологических отверстия в теле, Ванек рухнул вниз безжизненной тушей.

Глядя на поверженных врагов сверху Рустам начал остывать. «Надо бежать,» – сформировалась в голове отчетливая мысль. Пронесясь по квартире, будто торнадо, он покидал в сумку деньги и документы, сунул в карман ключи от машины, велел Сурену отправляться домой к родителям и бесстрашно открыл входную дверь. Старика на площадке, замахнувшегося на него дубинкой, просто оттолкнул, через Ахмада перелез и ринулся вниз по ступеням.

Глава 5.

Последние лучи заходящего солнца позолотили макушки деревьев заброшенного парка и растворились в наступающих сумерках. Припозднившиеся гуляющие торопливо покидали парк, с наступлением ночи становившийся мрачным и таинственным. Темнота скрыла облезлые скамейки и замусоренные дорожки. Сюда еще не дотянулись длинные руки сторонников порядка во всем.

Когда из темноты появился, наконец, Разум, Чувство покачивалось на поскрипывающих качелях. Хаос слегка подталкивал ее в спину.

«Удивительно, почему твой порядок всегда, ну всегда заканчивается войной?» – воскликнуло Чувство. – «Ведь, если подумать, нет вещей более противоположных, чем война и порядок. Война – это хаос, сумятица, разруха.»

«Нет, нет. Не приписывай мне то, чего нет,» – шутливо возразил Хаос.

Разум и сам вновь и вновь задавался этим вопросом. Почему все происходит не так, как он задумывает? Неверно выбран объект? Нет, верно, возразил он сам себе. Твердый, сильный, с благими помыслами и стремлениями. И методы, используемые им, с широким привлечением общественности, Разум полностью одобрял. Поначалу. А получилась снова какая-то ерунда. Эксперимент без сожаления можно было списать в утиль.

«Ну, положим, и у тебя в этот раз не вышло, Сестра,» – спокойно возразил он Чувству.

«О, не напоминай!» – сокрушенно возразила та. Она до сих пор пребывала в расстроенных чувствах. – «Это просто катастрофа! Столько жертв! Столько жертв! Раньше эти существа обладали куда более возвышенным чувством прекрасного. А во что оно выродилось теперь? В стремление иметь нелепые выросты на теле? Чрезмерные и уродливые. В жажду добиться всеобщего обожания и поклонения любыми способами? Не искреннего восхищения, а пугающего слепого фанатизма. Я совершенно растеряна. Я больше ничего не понимаю в этих существах.»

«Да что тут понимать?» – удивился Хаос. – «Они просты и примитивны, как хвост загулявшей кометы. Лень, похоть и любопытство – их главные черты.» «Похоже, сейчас ты разбираешься в них лучше нас. Тебе и флаг в руки, как говорят аборигены,» – подытожил Разум. – «Ты нашел способ сделать их счастливыми.»

«Серьезно?» – изумился Хаос. – «Да я и не делал ничего. Просто позволил им плыть по течению.» В радостном предвкушении он потирал руки.

***

Подстреленное ухо ныло, трезвая голова с непривычки гудела, невнятная тоска грызла душу. Вчерашний день виделся страшным сном. Маскируясь вчера под куст, Василий лишился мочки уха, оторванной шальной пулей, а заодно оказался едва ли не единственным свидетелем происшествия. Инициатора штурма полковника Громова задержали на месте, а абрека, успевшего удрать на машине, поймали в соседней области.