Амелия. Повёрнутое время

Мистер Вудс прибыл под покровом ночи. Мисс Торндайк, как всегда тайно, провела его в дом через чёрный ход в детскую комнату. Доктор протопал грязными сапогами, оставляя на полу мокрые некрасивые следы, и сел на край кровати. От него неприятно пахло, лицо казалось помятым.

Он долго разматывал бинты огрубевшими пальцами, потом мял ногу Амелии и хмурил брови, бормоча что-то в густую бороду. Было ясно, что доктор недоволен представшим перед ним зрелищем. Девочка тоже увидела, что её больная нога отличается от здоровой. Щиколотка до сих пор выглядела опухшей, стопа была повёрнута в сторону, пальцы не хотели сгибаться.

– Давай-ка попробуй пройтись по полу, – пробормотал доктор Вудс и помог Амелии спуститься с кровати.

Он придерживал её за руки, и девочка решилась сделать несколько шагов. Нога всё ещё немного побаливала и казалась короче здоровой, а потому Амелии пришлось двигаться, прихрамывая. Мистер Вудс раздражённо сопел и даже присел на корточки, чтобы лучше рассмотреть, как она шагает.

Наконец он подвёл девочку обратно к кровати, помог лечь, позвал гувернантку, и они вышли из детской в комнату для занятий. Дверь они за собой затворили неплотно. Амелия слышала сердитое ворчание доктора и взволнованный голос учительницы, переходящий в тихие рыдания.

Видимо, доктора разозлило, что больная нога долго заживает. Амелия испугалась, что он может забрать её в больницу, а, возможно, даже решит, что необходимо делать операцию. Ей совсем не нравился мистер Вудс. Он казался грубым и всегда мрачным. Девочке захотелось узнать о чём сейчас говорят гувернантка и доктор. Наверняка они решают, что делать с Амелией дальше. Вот бы подойти поближе к приоткрытой двери и послушать, но мистер Вудс может вернуться в любую секунду и страшно рассердится.

Амелия всё ждала и ждала. Доктор появился только тогда, когда минутная стрелка на часах отсчитала пятнадцать делений. Он был крайне возбуждён и хмурил брови больше обычного. Подойдя к туалетному столику, он схватил бутылку «Лауданума», открыл пробку и наполнил лекарством любимую чашку девочки. Затем, порывшись в карманах своего помятого и потёртого сюртука, доктор достал маленький бумажный пакетик и что-то высыпал из него в ту же чашку.

– Давай пей! Это лучшее лекарство от всех болезней, – он сунул чашку в руки Амелии, едва не расплескав жидкость.

– Моя нога снова станет, как прежде? – робко уточнила девочка.

– Ты глухая или притворяешься?! – заорал мужчина и отвёл взгляд в сторону. – Я уже всё сказал. Пей быстрее и ложись спать!

Амелия почувствовала, как слёзы наворачиваются на глаза. Было очень обидно. Ещё никогда на неё так грубо и зло не кричали. Она поднесла чашку к губам, но пить боялась. Раздражение мистера Вудса и взгляд, который он прятал, красноречиво говорили о неискренности. А вдруг он усыпит её, а потом унесёт к себе в больницу?

Вдруг дверь, ведущая в комнату для занятий, приоткрылась и оттуда выглянула мисс Торндайк. Лицо её было бледнее обычного, глаза покраснели от слёз, а губы дрожали.

– Джек, прошу тебя, не делай этого, – голос гувернантки звучал тихо, но девочка без труда расслышала каждое слово.

Доктор повернулся к учительнице, и пальцы его сжались в кулаки.

– Немедленно закрой дверь, Джорджия, и жди меня там! – угрожающе прорычал он сквозь сжатые зубы.

Мисс Торндайк тут же скрылась, затворив за собой дверь, а мистер Вудс повернулся к Амелии.

– Ты всё ещё не выпила лекарство?! – его глаза бешено выпучились, уставившись на девочку. – Хочешь, чтобы я влил его в тебя силой?!

Он даже сделал шаг к кровати, и Амелия торопливо стала пить горькое снадобье большими глотками, едва не захлёбываясь. Когда чашка опустела, доктор вырвал её из рук девочки и широкими шагами направился к выходу.

Дверь захлопнулась. Амелия опустилась на подушку и натянула одеяло до самого подбородка. Ей было по-настоящему страшно. Почему мистер Вудс так взбесился? Что за порошок он высыпал в её чашку? Амелии исполнилось всего двенадцать лет, но глупой она не была и понимала, что лекарства, выпрямляющего ногу за одну ночь, не существует. Может он решил отравить её? Но зачем? Она ведь не сделала ему ничего плохого.

Раньше у них был семейный доктор, которого звали Томас. Его все любили. Когда приходил Томас, то в доме слышался его бодрый весёлый голос, и все тут же невольно начинали улыбаться, даже ворчливая экономка миссис Френч. Если Амелия простужалась, то доктор Томас давал ей сладкий сироп от кашля и шутил, что такая рыжая, как солнышко, девочка не должна болеть простудой.

Он всегда был гладко выбрит, выглядел очень ухожено и опрятно, в руках носил кожаный саквояж с множеством блестящих загадочных инструментов, а осматривая девочку, надевал белые перчатки. Доктор Вудс был полной противоположностью Томасу. Одежда его всегда казалась пыльной и засаленной, борода нечёсаной, руки грубыми, а под ногтями виднелась грязь.