Амелия. Сердце в изгнании

– Куриный бульон пока не готов, поэтому я принесла вам завтрак, – добавила она.

Амелия была восхищена увиденным и поняла, что проголодалась. Она хотела поблагодарить служанку, но тут ее внимание привлекла одна деталь. В узкой изящной вазе стояла, чуть наклонившись, распустившаяся красная роза. Рядом лежал голубой конверт.

– Розу и письмо передал для вас маркиз, – пояснила служанка.

– Спасибо, Жанна. Можете меня оставить, я с удовольствием поем.

Оставшись одна, Амелия блаженно вздохнула. Окно было открыто, и ей были видны ближние холмы и верхушки растущих вдоль ручья ясеней. Утреннее небо было нежно-серым. До нее доносилось пение дроздов и синиц.

При виде такой гармонии и красоты она почувствовала, что ее переполняет счастье. Она быстро закрыла глаза и принялась молиться:

«Софи, простите меня за то, что я так счастлива. У меня есть сын. Я видела его лишь мельком, и я уже по нему скучаю. Я буду любить его всей душой, Софи, как это делали бы вы и все те женщины, которых природа лишила счастья материнства. Когда он вырастет, я расскажу ему о вас. Да хранит вас Господь на небесах!»

Амелия с серьезным видом перекрестилась, затем пристально посмотрела на голубой конверт. Открыть его она не решалась, пока любопытство не взяло верх.

Дорогая Амелия,

вчера вечером, ближе к полуночи, узнав о том, как вы страдаете, я стал вышагивать по террасе. Я услышал какой-то крик, затем голоса, затем снова крик, и я молил Господа о том, чтобы он вас защитил, чтобы он даровал вам и вашему ребенку долгую жизнь.

Сегодня, буквально только что, до меня донесся крик младенца. Я бы тоже закричал – от облегчения. Спасибо вам за то, что подарили этому старому дому новую жизнь и надежду на будущее.

Чувствуйте себя как драгоценная гостья, которой не стоит тревожиться ни о чем, кроме как о своем счастье и здоровье. Вы должны быть счастливы – для меня, для вашего ребенка, а главное, для самой себя.

Примите мои искренние поздравления,

Эдмон

Амелия сложила листок бумаги и убрала его в конверт, после чего спрятала конверт под подушку. Прежде чем полакомиться бриошью, она легонько провела пальцами по лепесткам красной розы, этого вечного символа любви.

Поместье Бельвю, 5 февраля 1889 года

Ночью шел снег, покрывало из легких перламутровых пушинок полностью преобразило сады и парк. Растроганная Амелия вспомнила австрийские зимы своего детства, но меланхолии не предалась. Улыбки и звонкий смех ее четырехмесячного сына развеивали тени прошлого.

Она любовалась своим уснувшим ребенком, сидя в большой зале у камина, в котором ярко пылали дубовые поленья. Над колыбелькой склонилась завернувшаяся в шерстяное одеяло тетя Каролина – она всегда была чувствительной к холоду.

– Какое на редкость спокойное дитя! Если он не забавляется со своей погремушкой или тряпичным мячиком, то спит или сосет грудь! Кстати, Амелия, императрица наконец ответила вам? Кажется, в сочельник вы получили какое-то письмо…

– Да, Нани, однако оно снова от графини Фештетич. Вы разве забыли? Я говорила вам о смерти Максимилиана, герцога Баварского, отца Сисси. Он скончался от апоплексического удара 15 ноября прошлого года.

– Ах да, теперь припоминаю, – солгала пожилая дама: ее память все слабела.

– Императрица так любила своего отца! – со вздохом произнесла Амелия. – Для нее это огромная утрата.

– Да, конечно, – согласилась Каролина. – Именно поэтому меня возмущает упрямство Эдмона: он все еще живет в охотничьем домике. Я не знаю, сколько мне осталось прожить на этом свете, но я хочу провести остаток своих дней с семьей, а вся моя семья – это мой племянник. Ну же, Амелия, признайте, что его поведение становится нелепым! Даже на Рождество Эдмон появился здесь совсем ненадолго, да и то чтобы вручить мне подарок – коробку сладостей. Вас при этом не было…

– Я предпочитаю кормить Эмманюэля на втором этаже, без свидетелей, – сказала молодая женщина.

Ребенка назвали Эмманюэль Луи Шарль в честь младшего брата Сисси, Максимилиана Эммануэля, и короля Людвига II Баварского. А Шарль – это французский вариант имени Карл, и ни у Каролины, крестной матери ребенка, ни у Эдмона, крестного отца, и в мыслях не было воспротивиться такому выбору.

– Господи, кормить своего ребенка грудью… Так у вас больше не будет детей, моя милая, – хмыкнув, осуждающе произнесла пожилая дама. – А ведь я нашла для вас хорошую кормилицу.