AMENTRIS. Гримасы подсознания – 2

Один процент огромной площади острова – вспаханные земли. Здесь выращивают разные морозостойкие культуры. Например, свеклу, турнепс, морковь, немного картофель. Имеет место в Гренландии и огородничество. А также, существуют теплицы.

Это к тому, что тут, действительно, все необычно. Парень расположился на берегу со спиннингом. Ширина фьорда в укромном месте, в общем-то, небольшая. По сути дела, можно говорить не о морской, а речной рыбалке. Морская рыбалка проходит на катерах, дрейфующих по волнам. Или же те становятся на якорь, где необходимо. Обычно ловят на глубине от 100 до 300–400 метров. Улов чаще всего состоит из палтуса, зубатки и камбалы. Встречаются треска, морской окунь, гренландская акула.

А на реках рыбным символом острова является голец. В июне-июле он идет из рек и озер кормиться во фьорды. Его ловят на спиннинг с берега, что и делал сейчас наш романтик. А с декабря начинается вообще зимний лов рыбы. Подледные «промыслы» увлекательны и распространены.

Солнце садилось и вскоре, встало у горизонта. В это время, мир в оных местах приобретает мистические черты. Реальность изменяется, на скалы и воду ложатся странные тени. Наступает «ночная пора», и кажется, инуитские духи выходят, в молчанье, из параллельного мира…

Малену изловил несколько гольцов, потом проверили сети. Рыбы оказалось немного: те же лососевые, но попалась и камбала. Два гольца весили не менее килограмма. Удивительная рыба: красивая, элегантная, с арктическим норовом!

Было уже два часа ночи, когда отправились на лодке обратно. Айсберги в бликах «закатного» светила переливались необычайными красками. Романтик пожалел, что не увидит северного сияния. Оно появляется только в августе, а сейчас, покамест, июнь. Тот, кто видел это фантастическое чудо, не забудет уже никогда. Изумительное природное явление. Волшебство цвета, созданного для любования путешественников.

Домой прибыли около четырех с половиной часов. Евгений выключился сразу, едва прилег на хладную постель.

Раздор

…Эдгар и Ариана застыли, увидев магистра и Гермидана! Молодых охватили ужас и стыд, желание провалиться сквозь землю! Гнев магов был подобен извергнувшейся лаве вулкана! Их чуть ли не трясло от вопиющей безнравственности, что позволили себе парень и девушка!

Вьюноше Залбадор тут же объявил жесточайший вердикт. Покинуть Орден раз и навсегда и навсегда забыть дорогу к Древу. Некромант не промолвил ни слова в защиту «неудачника». Прекрасно понимая, что верховный чародей прав. А Ариане было сказано, что за содеянное последует наказание! И вызванные послушники заперли ее в мрачную «комнату нарушителей». Но перед оным логард сумел шепнуть несчастной на ухо. Что, с завтрашнего дня, будет поджидать каждую ночь у статуи Волка. У статуи, что недавно была возведена в северной части среднего яруса.

Над Зайнаканом уже опустились сумерки. Взошла луна и звезды начали зажигаться одна за другой. Эдгар, оставив позади Дерево, держал путь на второй уровень города. К своему приемному отцу, к капитану. Впрочем, мысли его были вовсе не со слабым, беспомощным Нолтом. Он думал о жутком конфузе и Деве, что значила в его жизни едва ли не главное.

Пройдя храм Бортимаса, он повернул к Бойцовской Арене. А затем спустился на вторую террасу. Через некоторое время подошел к скромному домику. Именно здесь находился больной, одинокий командор. В окнах горел приглушенный свет фонаря. У парня был ключ и, вскоре чел оказался в доме. Притворил за собой скрипучую парадную дверь. В прихожей в нос ударил спертый больничный воздух. Запах лекарств, запах страдания и старческого тела. Зажег фонарь висевший недалеко от двери. Запустение: пыль и паутина; следы напоминали, что тут кто-то, все же, живет.

Повсюду разбросаны вещи; хаос, пустые пузырьки на столе. Видимо, их оставил Карл или другие лекари – пузырьки от снадобий. Однако Эдгара, почему-то, все это мало трогало. Душа словно охладела, было как-то не до чужой, что ли, беды.

– Кто там? Кто ходит? – раздался голос капитана. Голос, которого вьюнош не узнал. Настолько он был слабым и надтреснутым. Хозяин, видно, решил, что пожаловал врач, который приходил время от времени.

– Это я. Вот, пришел к тебе… – отозвался гость. Нолт узнал дорогого человека, что не видел слишком давно. Сердце и душа наполнились радостью, расцвела улыбка, глаза плакали от счастья! Несмотря, казалось бы, на мучающий постоянно недуг, командор привстал с кровати и обнял, КАК РОДНОГО, приемного сына!

Логард, на мгновение, будто оставался в ступоре. После чего улыбнулся слегка и тоже обнял беднягу. Затем предложил горемыке прилечь на постель. Но прикосновение и улыбка парня были неестественными. Точнее, сдержанными и прохладными, по сравнению с отцовской теплотой Нолта. Старик видел в Эдгаре наследника и сына и относился к нему соответственно. Однако гость относился к старику, не более, чем к капитану «Оморно». К отчаявшемуся страдальцу, что потерял родных и близких. Искавшему спасение в далеких плаваниях и странствиях. В приемном сыне, что так напоминал ему погибшего отпрыска.