Америка, Австралия и Океания

— Да, поистине прекрасны их танцы и все, что они совершают, — ответил тот, кто принес эти известия владыкам. Услышав о таком искушении, (владыки) послали своих посланных позвать (пришельцев). «Скажите им, чтобы они поскорее пришли сюда, скажите им, чтобы они пришли и мы могли бы видеть, что они делают, чтобы мы могли удивляться им и оказать им внимание, — так сказали владыки. — Так вы должны возвестить им», — вот что было сказано посланным.

Они сразу же направились к танцовщикам и передали им послание владык.

— Мы не можем желать этого, — (сказали юноши), — потому что поистине мы устыжены. И как же мы можем не стыдиться появиться в доме владык? Ведь наши лица поистине отвратительны. Разве наши глаза не жадны из-за нашей крайней нищеты? Разве вы не видите, что мы всего-навсего лишь бедняки-танцовщики? Что скажем мы нашим товарищам по бедности, которые еще не пришли с нами и хотят принять участие в наших танцах, порадоваться вместе с нами? Как можем мы исполнять наши танцы без них перед владыками? Вот по какой причине мы не хотим идти, о вестники! — сказали Хун-Ахпу и Шбаланке.

Наконец, с потупленными лицами, выражая явное нежелание, горечь и глубокую печаль, они отправились; но через некоторое время вновь отказались идти, и вестники били их много раз по лицам, когда они вели (братьев в дом) владыки.

И вот прибыли они к владыкам, боязливые и со склоненными головами; они подошли и простерлись, они выказывали почтительность и смирение. Они выглядели слабыми и оборванными, и облик их был действительно внешностью бродяг, когда они прибыли.

Их немедленно спросили об их родине и об их народе; они спросили их также об их матери и их отце.

— Откуда вы идете? — спросили их (владыки).

— Мы совершенно ничего не знаем, владыка! Мы не знали лиц нашей матери и нашего отца; и были очень малыми, когда они умерли, — ответили они и не сказали ни слова больше.

— Хорошо! Теперь исполняйте ваши штуки, чтобы мы могли дивиться на вас. Что вам для этого требуется? Мы удовлетворим ваши пожелания, — было сказано им.

— Мы ничего не желаем, но мы поистине очень испуганы, — ответили они на это владыке.

— Не бойтесь ничего и не стыдитесь! Танцуйте! И изобразите прежде всего, как вы убиваете друг друга, а затем сожгите мой дом, делайте все, что вы умеете делать. Мы будем дивиться на вас; этого желают наши сердца. Итак, быстро (принимайтесь) за дело, бедные создания; мы дадим вам все, что вы пожелаете, — говорили они им.

Тогда они начали петь и танцевать. Все обитатели Шибальбы прибыли и собрались, чтобы видеть их. И они исполнили все танцы: они станцевали «двуутробку», они станцевали «ночную ласточку» и они станцевали «броненосца».

И тогда владыка сказал им: «Разрежьте мою собаку на части, и пусть она будет снова возвращена вами к жизни», — так приказал он им.

— Да будет так! — ответили они и разрезали собаку на кусочки. Затем сразу же они возвратили ее снова к жизни. И собака воистину была полна радости, когда она была возвращена к жизни, и виляла хвостом, когда (братья) оживили ее.

И тогда владыка сказал им: «Сожгите же теперь мой дом!» Так он приказал им. Сразу же они подожгли дом владыки, и хотя все владыки собрались там, внутри дома, они все же не были обожжены. Быстро они сделали его снова целым, и ни на одно мгновение дом Хун-Каме не был разрушен.

Все владыки (Шибальбы) веселились; они даже танцевали сами (от восторга), и это доставило им много удовольствия.

Тогда им было приказано владыкой:

— Теперь убейте человека, принесите его в жертву, но не допускайте, чтобы он умер, — так было сказано им.

— Очень хорошо! — ответили они.

И, схватив одного человека, они быстро принесли его в жертву. А затем они вырвали у него сердце и высоко (подняли) его, чтобы все владыки могли видеть (сердце).

И снова Хун-Каме и Вукуб-Каме были восхищены. Мгновение спустя человек был возвращен к жизни (братьями), и его сердце было исполнено бурной радости, когда он воскрес.

Владыки были удивлены.

— Принесите теперь в жертву друг друга, пусть мы увидим это, — сказали владыки, — наши сердца поистине жаждут такого представления от вас!

— Очень хорошо, о наш повелитель! — ответили они.

И тогда они приступили к жертвоприношению друг друга. Вот Хун-Ахпу был принесен в жертву Шбаланке; одна за другой его руки и его ноги были несколькими кусками отрезаны от (туловища), его голова была отрублена от его тела и унесена прочь; его сердце было вырвано из его груди и брошено на (ветви) растения цалик. Все владыки Шибальбы были опьянены (этим зрелищем). Они хотели только одного: только смотреть на представление, которое устроил Шбаланке.

— Встань! — воскликнул он, и мгновенно (Хун-Ахпу) возвратился к жизни. Тогда (братья) были очень счастливы, счастливы были и владыки. Действительно, то, что совершали они, наполняло восторгом сердца Хун-Каме и Вукуб-Каме, и они чувствовали себя так, как будто они сами совершали все это.

Тогда их сердца наполнились желанием и стремлением раскрыть загадку представлений Хун-Ахпу и Шбаланке; и у Хун-Каме и Вукуб-Каме вырвались слова: