Америка глазами русского ковбоя

На следующее утро при выезде из Даллеса меня приветствовала обаятельная, с дикой шалостью в зеленых глазах, Кэтти Комини, любительница животных и особенно лошадей. На меня она внимания не обращала, но Ване принесла массу фруктов и овощей из убежища для бездомных животных, где работала ветеринаром.

В США во всех мало-мальских городках существуют такие убежища. В них содержатся брошенные или больные животные, которых лечат и которым подыскивают хозяев. Финансируются они на средства муниципалитетов и на частные пожертвования. Серьезную проблему для нормального функционирования подобных учреждений представляют фанатичные любители собак и кошек. Из соображений гуманности они выступают против кастрации бродячих животных. Кэтти называла их «гуманьяками».

С какой-то задней (нехорошей?) мыслью подарила мне она на прощание журнал «Плейбой» с фотографиями женщин в готовых позах. А сама отправилась по своим животным делам.

Я ехал рядом с хайвэем по старой 30-й дороге, шедшей вдоль холмов и прихотливо падавшей в лощины, чтобы потом взбираться на кручи. Будучи высоко над рекой, можно было разглядеть противоположный берег и шедшую вдоль него 14-ю дорогу. Увидеть и порадоваться, что я вовремя ошибся и переехал на этот берег – та дорога нырнула в длиннющий туннель, сквозь который нам с Ваней ни в жисть не проехать. Вот и еще одна дорожная мудрость – хорошо ошибается тот, кто ошибается вовремя.

Протиснувшись сквозь вонючие толпы автомобилей на главную улицу города Худ-Ривер, я привязал лошадь к фонарному столбу и отправился в полицейский участок выцыганивать нашивку для коллекции. Не успел расшаркаться перед милой секретаршей, как по радио поступила срочная сводка – какой-то кретин приехал на лошади в центр города. На главной улице возникла транспортная пробка, и требовалось срочно прислать наряд полиции. Деваться было некуда – пришлось признаться в нарушении уличного движения и попросить полицейских подбросить меня до места преступления.

Естественно, меня с миром отпустили, и вскоре мы с Ваней карабкались в горы по 35-й дороге. Многие проезжавшие машины имеют на крыше багажники с принайтованными широкими досками и парусами – город-то этот, оказывается, был не хухры-мухры, а столицей виндсерфинга штата Орегон. А я, глупый, с лошадью туда сунулся.

Пару раз я и сам пытался стать на доску и управлять парусом, но очень даже незамедлительно оказывался в воде, да еще и накрытым доской. Не получился из меня Летучий Голландец. Слабым утешением прозвучало тогда сетование приятеля: «Ты, Анатолий, всегда новое дело с похмелья начинаешь». А я и кончаю с похмелья!

Вдоль дороги тянулись плантации яблонь, груш и абрикосов. К тому времени, когда они нам обрыдли, на склоны горы Худ пришла прохлада и пора было искать прибежище.

В этом плане вечер был неудачным. Только с третьей попытки я нашел хозяев, которые разрешили поставить телегу во дворе, а лошадь пустить в загон. Лэри Мур в дом меня не пригласил и чаю-кофе не сервировал, но позволил зайти в мастерскую. Он обладал редким мастерством заточки обычных и индустриальных пил. Никогда я не знал, что существуют столь сложные и остроумные станки для заточки огромных пил для лесопилки. Я бы запил от таких пил. Да и не от пил, а от хозяина.

Давненько я не видел таких подозрительных и негостеприимных людей, как он. Этот бедняга сожалел, что пустил меня на подворье, и выходил ночью во двор, чтобы проверить, не ворую ли я что-то из его пилоточильных сокровищ. При первых проблесках зари я запряг лошадь и отъехал по-английски, не попрощавшись, да по холодку оно и лучше.

Еду я объездным маршрутом, южнее и юго-западнее горы Худ (колпак). Она, действительно, выглядит как огромный колпак, оправдывая свое английское название. Склоны покрыты снегом даже в самые жаркие летние дни. Эта орегонская Фудзияма привлекает туристов со всего мира, в том числе невероятное количество японцев – наверное, им хочется сюда приехать и убедиться, что ихняя гора красивше.

Японцы убеждены, что их страна и культура – наилучшие в мире. Их национализм существовал до немецкого, пережил его и процветает до сих пор. Несомненно, главной их гордостью остается победа над Россией в войне 1904–1905 годов. Своим поражением мы обязаны тому самому великому князю Алексею Александровичу, который путешествовал по США в 1870–1871 годах. Будучи братом императора Александра III, он командовал Военно-морским флотом России, но большую часть времени проводил в Париже. Разбираясь лучше в музыке и балете, чем в вооружениях, князь довел флот до катастрофы в Цусимском проливе. Народ присвоил ему кличку «генерала Цусимского», а царь вынужден был отправить генерал-адмирала в отставку и выслать в тот же Париж, подальше от России. С тех пор на море мы серьезно не воевали, обходясь подводными лодками.