Америка глазами русского ковбоя

Я еще не знал сам, где буду ночевать, но предложил ей проехать на конюшню полиции, рядом с железнодорожным вокзалом. Сержант Пул распорядился поместить лошадь в стойло, а конюхи обеспечили полный уход за Ваней. Из-за каких-то полицейских секретов они не могли оставить меня на ночь в помещении участка. Рядом с полицией была стоянка для их автомобилей, там я решил поставить телегу и в ней переночевать. Правда, на ночь окруженная забором автостоянка закрывалась на ключ, но я испросил разрешения перелезть через ворота, когда позже вернусь на место после прогулки.

Оставив лошадь в надежных руках, я решил прогуляться с Гамэн по городу и накормить ее в ресторане. Ей оказалось девятнадцать лет, и одета она была отнюдь не в тряпье, а в модные кофту и юбку черного цвета. В ресторане она отказалась от спиртного и заказала себе только макароны с сыром и кофе. В сумке у Гамэн обнаружилась книга по квантовой физике, а еще интересовалась она музыкой и хорошо пела. На самом деле жила она не на улице, а в доме друзей. Вероятно, хотелось ей романтики цыганской свободной жизни, вот и назвалась Гамэн. После ужина я дал ей денег на дорогу, взяв обещание позвонить мне в полицию.

Утром приехал полицейский ветеринар и нашел Ваню в прекрасном состоянии. Нужно было только сменить подковы. Мне самому тоже надо было отремонтировать и подковать сапоги. Сержант Пул порекомендовал знакомого сапожника, державшего мастерскую на 3-й авеню.

Сапожную мастерскую Чезарио Рубио я нашел без труда. Она чистотой и порядком походила на больничку, где пациентами были сапоги да туфли. Обувной «фельдшер» Чезарио, маленький итальянец со жгучими, страстными глазами, поставил диагноз моим сапогам: физическая перегрузка при отсутствии должного ухода и подмены. Он подшил и подковал мои ковбойские сапоги, отваксил их и предложил купить им на подмену пару красавцев светло-коричневого цвета, и всего-то за 79 долларов. Правда, они уже послужили кому-то, но были еще крепенькими, красноносыми, с ушками, торчащими гордо по сторонам. Чезарио пообещал, что год-то они точно мне послужат. Купил их, мордастых, с острыми носками, чтобы первой паре компанию составили. Были они «тараканьего» стиля, что моден в Техасе. Таким стилем называют сапоги с настолько острыми носками, что можно достать ими таракана, даже если он затаился в углу.

С сапогами под мышкой отправился я бродить по улицам города, впечатывая звенящие подковы в резонирующие тротуары, и, разглядывая людей, себя показывал. Ну а куда было идти развлекаться, как не в ресторан. Известно ведь, «веселье Руси есть пити». Это уже великий князь Владимир Мономах знал. А российские купцы по уставу гильдии 1807 года имели легальное право на запой, трактуемый как «болезнь души». На «малый запой» они брали неделю отпуска, а на «большой» – до месяца.

Я имел право на «микрозапой», по крайней мере, на этот вечер. Вошел в бар ресторана и влюбился мгновенно в метрдотельшу его Шер Колеман. Эта изящная миниатюрная женщина, с роскошной, старомодной косой и горящими, словно угли, глазами, царила в ресторане. Я был счастлив оказаться ее вассалом, да и она не возражала взять меня под свое покровительство. Встретились мы, словно давно не виделись, и не могли оторваться друг от друга. Поскольку была она при исполнении служебных обязанностей, мы условились встретиться позднее в джаз-клубе, где играл ее приятель.

Неделю назад на Орегонской тропе встретил я Эмилию Крон, работавшую директором компьютерного центра в университете. И вот сегодня она подъехала к зданию полиции, чтобы отвезти меня в гостиницу «Красный лев». Эмилия заплатила вперед за два дня проживания и пригласила после этого переехать на пару дней в ее дом, что в пригороде Портленда.

Балкон гостиницы был с видом на многоводную ре ку Вилламет. Сюда заходили океанские сухогрузы, чтобы заполнить трюмы орегонским зерном и другими дарами этой плодородной земли. Напротив гостиницы стоял под загрузкой панамский монстр по кличке Хай Канг и медленно оседал под грузом соевых бобов. Многие пароходные компании регистрируют свои пароходы в Панаме, где дешевая страховка, поэтому часто на бортах ржавых океанских посудин можно видеть флаг этой страны.

Мог я, наконец-то, и ванну принять, и телевизор посмотреть, и в бар сходить, ликеру мятного пригубить. Моя подружка московская, Алена, любила присказку: «С милым рай и в шалаше, но еще лучше, если там есть ванная».