Америка глазами русского ковбоя

Где-то после железнодорожного моста должно быть устье реки Ларами, но, кроме болотины, ничего не находим. Проскакиваем еще пару километров, пока не осознаем, что промахнулись. Вылезаем на берег и через колючую проволоку вытаскиваем лодку на проселочную дорогу. Игра в историю становится очень уж взаправдашней: продукты испортились, карта порвалась, оружие не стреляет, а вокруг не видать ни белолицых мирных переселенцев, ни краснокожих воинов-ирокезов.

Слава богу, что в километре от места высадки оказалась ферма, хозяин которой и привез нас к себе на тракторе с прицепом. Наверное, и у трапперов прошлого века не все гладко шло. Относительно благополучное возвращение домой мы отметили пивом и домашним вином, а костер разожгли с помощью кресала.

Мой партнер по каноэ Кен Журавский записал в журнале: «Когда еще раз соберешься сплавляться по Плату и потеряешься – зови нас». А Билл Клезингер прокомментировал наш сплав чуть длиннее: «Надеюсь, ты встретишь на пути массу интересного. Когда еще раз будешь плыть по Плату, надеюсь, найдешь вход в речку Ларами. Держи глаза по горизонту, а порох сухим».

У этих мужиков, как дети игравших в героев прочитанных ими книг об индейцах, трапперах и ковбоях, было неиссякаемое чувство юмора. Так, я обратил внимание, что здесь на крышах уличных сортиров были установлены солнечные панели для выработки электричества. Вот и спросил у специалиста по их установке Билла, к чему бы они? Он расхохотался и предположил, что панели вырабатывают электричество для сигнализации о взломе сортиров.

Я возвращаюсь к себе в лагерь и слышу, как в сумерках звучит сигнал трубы «к отбою» гарнизону, который уже более ста лет как успокоился в могилах. Парковый служащий Трэвис Пулсон опускает с флагштока флаг США – так было раньше, так есть и будет. Подумалось мне, что наше прошлое и будущее – это страны, населенные чужеземцами, и границы их окружены стенами, через которые нам никогда не проникнуть. Все мы на этой земле живем в одной стране – настоящего, окруженные беззащитным прошлым и беспощадным будущим.

Не всегда утро вечера мудренее, особенно когда ищешь специалиста по ковке лошадей и вынужден ехать дальше некованый. В окрестностях форта полно кузнецов, но все они куют верховых лошадей обычными подковами без твердосплавных добавок, а мне нужны сверхразмерные подковы с наварными шипами. Глен Витэкер уже напортачил своей ковкой, и теперь мне нужен мастер, который выправит брак. Мне посоветовали ехать в форт Каспер, там должны быть специалисты по подковыванию тяжеловозов.

Можно собираться в дорогу. За десять дней на вольном выпасе Ванечка округлился, убрались ямки над глазницами, и спала опухоль на правой ноге.

«Мироеды»

10 июня

Я попрощался с гостеприимными хозяевами, бескорыстно преданными делу и служащими на благо истории своей страны. Парковые служащие собрали денег мне на дорогу и пригласили еще приезжать.

Несмотря на продолжительный отдых, лошадь опять стала спотыкаться, часто останавливаться и явно просила сменить обувку. Придется нам, Ванечка, шкандыбать так до Каспера, ну, а спешить не будем.

В районе Гернси была расположена авиабаза гражданской гвардии, где ушедшие в запас военные пилоты ежегодно проходили переподготовку. Эскадрилья вертолетов поднялась в воздух и принялась кружить над телегой. Вероятно, им было интересно, что за странный способ шпионить придумали русские, где спрятаны мои телекамеры, радары и спутниковые антенны. А моя видеокамера, прослужив честно декаду годков, теперь по своей прихоти снимает мир то в цвете, то в черно-белом варианте, фокусируясь только на том, что ее саму привлекает – декадентка хроническая.

По совету полицейского остановился на ночлег в городском парке, на берегу реки. Ох, лучше бы я этого не делал!

Надвигалась гроза, и возбужденная электричеством смесь комаров с мошкой черным ковром покрыла морду, пах и все тело мерина. Освобожденный от упряжи, Ваня не бросился к речке на водопой, а круто развернулся и собачьим галопом рванул обратно на шоссе, в поток машин.

Прихватив уздечку, я помчался за ним, а вслед за нами последовала туча пищащих, зудящих, забивающих глаза, нос и уши крылатых тварей. На последнем издыхании набросил уздечку на Ваню и притащил, дрожащего, фыркающего, к берегу реки. Привязал толстой веревкой к дереву, но уже через полчаса он ее оборвал и почесал вверх по склону, подальше от воды. Ну и правильно, дружок, – там, на ветерке авось будет полегче.

Привязав Ваню к столбу на скользящей петле, в отчаянии закурил трубку и стал обдувать лошадь дымом. Здесь было меньше гнуса – вместо 30 нас жалило теперь всего 20 миллионов тварей.

Вижу с холма, что к моей кибитке подъезжает машина, из нее выходит женщина и направляется к нам на горушку. Приблизившись к лошади, она вытаскивает из сумки бутылку с какой-то жидкостью и натирает ею лошадь, а потом предлагает и мне натереться.