Америка и американцы

— Как только пассажиры станут умелыми и искусными работниками, мы будем размещать среди них заказы на сборку фотоаппаратов, магнитофонов и карманных счетно–решающих устройств. Лонг–Айлендская железная дорога превратится в самую длинную в мире поточную сборочную линию.

— Фантастично! — подтвердил я. — Люди будут бороться за то, чтобы ездить поездом или автобусом. А как быть с пассажирами, которые стоят?

— На их долю достанется монтаж вертикальных устройств, — уточнил экономист.

— Это, безусловно, поможет железным дорогам вести дело с прибылью! — констатировал я.

— Гораздо важнее, что это даст людям чувство самоуважения и вызовет стремление пользоваться железнодорожным транспортом. С годами исчезли очарование и удовольствие от поездок железной дорогой. Но коль скоро вы предоставите пассажиру полезную работу, которую ему придется делать своими собственными руками, он станет добропорядочным членом общества.

ЕЩЕ ОДИН ВАЛАЧИ [32]

Не знаю, как реагировало остальное население страны, но в нашей семье показания Валачи произвели огромное впечатление. Как раз на следующий вечер, в час ночи, чтобы быть точным, когда мы ложились спать, жена сказала:

— Мне хочется тебе кое‑что сообщить.

— Что именно?

— Джоэл сегодня украл деньги!

Джоэлу всего десять лет, кражи в семьях случаются, и я поэтому не слишком был взволнован.

— Сколько он украл?

— Пять центов.

— Ты бы лучше призвала комитет Макклеллана, — сказал я, взбивая подушку.

— Не превращай это в шутку. Меня беспокоит не сумма, а то, что он лжет. Я спросила, куда он девал пять центов, и в ответ услышала, что он их потерял, а позже обнаружилось, что Джоэл потратил деньги на сладости.

— Настоящая «Коза Ностра», — промычал я. — Быть может, мы перенесем слушание дела на утро?

— Ты, конечно, хочешь, чтобы сын вырос гангстером, но я этого не хочу. Ты относишься ко всему слишком беспечно.

— Все ребята занимаются воровством в десятилетнем возрасте, — сказал я, пытаясь призвать на помощь логику, которая обычно ускользает от нас в полночь. — И когда они крадут, то лгут. Какой же он вор, если тотчас же, как ты его спросила, сознался.

— И ты крал, когда тебе было десять лет?

— Крал ли я? Да, крал все, что превышало по стоимости двадцать пять центов.

— Ты подаешь прекрасный пример. Если хочешь знать правду, по–моему, у Джоэла преступные инстинкты…

— У всех десятилетних мальчишек преступные инстинкты.

— Если ему нужны были пять центов, почему он не сказал для чего?

— Потому, что тогда не будет удовольствия, а воровство— это удовольствие. Ты и представить не можешь, как восхитительны сладости на ворованные деньги.

Я решил, что дискуссия закончена, и уже задремал, когда она сказала:

— Быть может, ты дашь ему несколько уроков верховой езды?

— Для чего? — спросил я, стараясь подавить зевок.

— Следует пробудить у него новые интересы, а ты ничего не делаешь для этого. Неудивительно, что он становится преступником.

— Что же, по–твоему, я должен с ним делать?

— Возьми его на рыбалку. Поиграй с ним в футбол. Делай то, что другие отцы делают для своих сыновей.

— Я не люблю удить рыбу, а ему совсем неинтересно играть со мной в футбол. И вообще, по–моему, нечего менять что‑либо в нашем образе жизни только из‑за того, что он украл пять центов.

— Вероятно, отец Валачи говорил то же самое о своем сыне…

— Не знаю, так ли это или нет, но мне хорошо известно, почему Валачи стал дурным человеком.

— Почему?

— Он стал преступником только потому, что его мать никогда не давала отцу спокойно заснуть!

РАЗВОД ПО–АМЕРИКАНСКИ

В бюро советника по семейным делам вошла супружеская пара. Оба явно нервничали.

— Итак, в чем дело? — спросил советник, когда они присели.

— Мы хотим развестись, — сказала женщина и заплакала.

— Это единственный выход! — всхлипнул мужчина.

— Погодите минутку. Тут возможно и иное решение! — воскликнул советник. — Любите ли вы друг друга?

— Очень! — ответила женщина.

— Больше, чем вы можете представить! — присоединился к ней мужчина.

— Так в чем же загвоздка?

— В уплате налога, — сказал мужчина. — Как супружеская чета мы вносим в департамент налогов и сборов ежегодно на 3000 долларов больше, чем если бы жили врозь. А деньги нам очень нужны. Поэтому мы решили развестись.

— Это не так просто, — заметил советник. — В соответствии с правилами о взимании налогов развод не будет признаваться до тех пор, пока не выяснится, действительно ли расторгнут брак. Если же вы опять вступите в брак после того, как закончится сбор налогов, департамент станет считать это формой увертки от уплаты налога, и вы пострадаете.

Женщина снова разрыдалась.

— Давайте посмотрим, не найдется ли какой‑нибудь более обоснованный повод для развода. Не фигурирует ли тут другой мужчина либо другая женщина.

— Нет! — заявил супруг. — Я никогда не изменял жене.

— А я никогда не обманывала мужа!

— Департаменту налогов это не придется по вкусу. А как насчет серьезных расхождений по поводу денег?