Америка и американцы

Я очутился в маленькой комнате. Надпись на двери гласила: «Вход посторонним воспрещается. Проверочная». Служители быстро раздели меня, дали короткую ночную рубашку, графин с водой и включили свисающий с потолка телевизор.

— Если вам что‑нибудь понадобится, нажмите кнопку.

-— Я хочу получить обратно свою одежду.

— Поверьте нам, если даже случится самое худшее, ваша вдова ее получит.

Оставшись один, я обдумывал, как мне сбежать хотя бы в окно, когда вошел доктор с несколькими студентами.

— Слава небесам, — сказал я. — Вы наконец пришли.

— Боли очень сильные? — спросил он.

— У меня нет никаких болей.

Доктор выглядел очень озабоченным.

— Если вы не ощущаете болей, это означает, что дело обстоит гораздо серьезнее, чем мы думаем. Где у вас первоначально была боль?

— У меня ее не было нигде.

Врач сочувственно кивнул и обернулся к студентам:

— Вот перед вами самая упрямая разновидность пациента, отказывающегося признаться, что он болен. Ему не станет хорошо до тех пор, пока он не избавится от обманчивой иллюзии, что он совершенно здоров. Придется прибегнуть к разведочной хирургии.

— Я не хочу операции!

Доктор кивнул:

— Никто ее обычно не хочет, но для вас же в дальнейшем будет лучше.

— Да у меня все в порядке!

— Если б это было так, — сказал врач, записывая что‑то в карточку, — вы не были бы здесь.

* * *

На следующее утро они побрили мне грудь и отказались дать завтрак.

Вошли два служителя и положили меня на каталку. Старшая медсестра и еще один служитель шли сзади. Я оглядывался по сторонам в поисках помощи, но безрезультатно.

Меня вкатили в операционную.

— Подождите! — сказал я. — Мне хочется сообщить вам кое‑что. Я действительно смертельно болен, но у меня нет страхового медицинского полиса. Я не смогу даже оплатить анестезиолога.

Анестезиолог тотчас выключил клапаны своей машины.

— И у меня нет денег заплатить хирургу!

Хирург начал укладывать свои инструменты.

Затем я взглянул на старшую медсестру.

— Я не смогу оплатить даже койку.

Мне моментально вернули мою одежду, и я очутился на улице при помощи тех же двух служителей, которые вкатили меня сюда.

Я вернулся обратно, чтобы узнать, где все‑таки помещается мой друг, но мне холодно сообщили:

— Мы не хотим видеть вас опять в нашей больнице!

ЭТИ ЧУДО–ЛЕКАРСТВА

Недавно один из моих друзей сказал: «Восхищаюсь американцами, живущими за океаном. Они там, в Европе, не принимают никаких пилюль и совсем не зависят от таблеток».

Что ж, это действительно факт, что большинство американцев прибывает в Европу с огромным грузом трудно вообразимых медикаментов, прописанных им лечащими врачами. Каждое из лекарств — чудо в своем роде, и я ни разу не встретил американского туриста, который не склонен был бы поделиться этими снадобьями с менее удачливыми соотечественниками, попавшими на чужбину.

На днях мне представился случай наблюдать в Париже готовность американцев прийти на помощь своим друзьям. Началось все это на званом обеде, когда я пожаловался на боль в горле.

— О, у меня есть прекрасное средство, — сказала хозяйка дома. — Это слипэухизидрин. Принимать по одйой таблетке каждые два часа.

— Старо! — воскликнул один из гостей. — Мне недавно прописали эвентизил. Он не вгоняет в сон, а принимать его надо по две пилюли через четыре часа.

— Я покинул Соединенные Штаты на две недели позже вас, — воскликнул другой гость, — и должен сказать, что эвентизил заменен теперь девилтизилом. У меня есть флакон с таблетками в отеле, и, если вы заглянете ко мне, я дам это средство.

Единственный француз, сидевший за столом, сказал:

— А почему бы вам не прополоскать горло аспирином?

Все присутствовавшие за столом были так возмущены, как будто он произнес крайне неприличное слово. Жена этого француза — американка — ужасно расстроилась и даже расплакалась. А сам виновник происшествия беспомощно оглянулся и спросил:

— Что я сказал плохого?

Супруг нашей хозяйки попытался загладить неловкость:

— Видите ли, милый Рене, мы в Америке изгнали из своего обихода аспирин. Не спорю, вы — французы — мастера в кулинарии, зато мы создаем чудодейственные лекарства.

После обеда я зашел в отель к гостю, любезно предложившему мне свои пилюли, раздобыл у него девилтизил и принял две таблетки перед тем, как лечь в постель. К четырем часам утра я уже не испытывал боли в горле, но почувствовал острые спазмы в желудке и мучился до тех пор, пока утром не встретился за завтраком с одним голливудским продюсером.

— О, — сказал он, — у меня с собой великолепное средство от болей в желудке. Называется оно «эгарракин».

Я принял предложенную им пилюлю, и через полчаса мой желудок успокоился. Затем тут же начали слезиться глаза и потекло из носа.

Расстроенный, я отправился по делам и перед входом в отель «Ланкастер» наткнулся на приятеля–американца. Он немедленно опознал характер моего заболевания:

— Вы, вероятно, заполучили аллергию. Подымемся ко мне в номер, и я вам дам кое‑что, чтобы от нее избавиться.

Мы зашли к нему, и он вытащил кожаный чемодан, битком набитый множеством флакончиков с разноцветными пилюлями.