Америка несбывшихся чудес

Итак, капитан Панфило Нарваэс вознамерился переломить незадачливую судьбу. Он вернулся в Испанию, втерся в доверие к королю и, получив титул аделантадо и будущего губернатора Флориды, взялся за подготовку экспедиции. Чем его манила Флорида, не вполне понятно. Здесь уже сложили головы Понсе де Леон, а позже, в 1526 г., Луис Васкес де Айльон, также возжаждавший омолодиться. Вовсе не исключено, что в душе его еще дремала надежда найти источник вечной юности. Но главное, он почему-то был уверен, будто именно здесь отыщет свое золотое царство.

Дело было организовано с размахом: пять кораблей, шестьсот членов экипажа, сотня лошадей. Казначеем и старшим альгвасилом (судьей) экспедиции был назначен Альвар Нуньес Кабеса де Вака. Об этом замечательном человеке следует сказать особо, поскольку он сыграет в нашей истории далеко не последнюю роль, и его голос очевидца и участника событий будет часто звучать по ходу повествования.

Его странная фамилия (букв.: «голова коровы») была предметом родовой гордости: предок Альвара Нуньеса крестьянин Мартин Альяха в XIII в. во время войны с маврами нашел незащищенную тропу в их лагерь; отметив ее коровьим черепом, он вернулся к христианам и провел их в тыл врага. Мавры были разбиты, и король Наварры пожаловал Мартину дворянское звание и фамилию в напоминание о его подвиге. Альвар Нуньес родился около 1507 г.; участвовал в войнах, которые Испания вела в Италии, а затем отличился в сражении при Памплоне, где были разбиты французские войска, вторгшиеся в Наварру. Так что опыта военных экспедиций ему было не занимать. Но впереди его ждал суровый опыт совсем иного рода. Тяжкие испытания, выпавшие на его долю, он впоследствии опишет в замечательной книге «Кораблекрушения», которая по праву считается одним из лучших образцов литературы эпохи конкисты. Эта книга, написанная как отчет королю, была дважды издана при жизни автора — в 1542 и в 1555 гг.

Испанский порт Сан-Лукар-де-Баррамеда. Отсюда отправлялись первые экспедиции в Новый Свет

Итак, 17 июня 1527 г. корабли Нарваэса покинули берега Испании и взяли курс на запад. По пути во Флориду с длительными остановками на Гаити и Багамских островах Нарваэс порастерял часть кораблей, людей, лошадей и припасов и лишь в апреле следующего года высадился на западном берегу Флориды с тремя сотнями конкистадоров.

И тут же — обнадеживающая находка: в покинутой индейцами деревне обнаружилось несколько золотых вещиц. На все расспросы о золоте туземцы, указывая на север, восклицали: «Аппалачи!» — и при этом давали понять, что желтого металла в той стране сколько угодно. Радостное оживление царило в стане конкистадоров. Нашлось золото, нашлась золотоносная страна, у страны нашлось имя — чего еще надобно? Если бы испанцам дано было заглянуть в будущее, веселья бы у них поубавилось. Ибо из трехсот человек, отправившихся в глубь страны, в живых суждено было остаться только шестерым, да и тем еще не раз пришлось позавидовать погибшим.

Впрочем, нашелся один человек, который в какой-то степени смог предвидеть будущее. Это был Кабеса де Вака. Когда Нарваэс, ослепленный золотым миражом, принял решение немедленно двинуться по суше в столицу аппалачей[60], оставив корабли, Кабеса де Вака единственный стал возражать против этого опрометчивого шага. Он с жаром доказывал, что ни в коем случае нельзя покидать корабли, пока их не приведут в известное и безопасное место, и что рискованно идти неведомо куда, не имея толком припасов. Разумеется, его никто не послушал. И вот Нарваэс отдал совершенно безумный приказ кораблям искать удобную гавань в районе Пануко и ждать его там не менее года. До какой же степени смутные географические представления о североамериканском материке были у конкистадоров! Ведь Пануко находится аж в Мексике, на восточном побережье Мексиканского залива. Видимо, земли северного материка, лежащие между Флоридой и Мексикой, испанцы представляли себе как узенькую полоску шириною в двести-триста километров, тогда как до Пануко было морем по прямой около тысячи миль, а берегом — вдвое больше.

Приводимый ниже фрагмент из «Кораблекрушений» добавляет яркий штрих к духовному портрету Кабесы де Ваки: «После того, как это распоряжение было отдано, губернатор[61] в присутствии всех, кто там находился, сказал мне, что поскольку я так противился и так боялся входить в глубь земли, то пусть я останусь и возьму командование над кораблями и над всеми людьми на кораблях…