Америка off…

Президент остался верен себе и в эту весьма щекотливую минуту. Там, где любой другой подпустил бы драматизма, произнеся «загадочное исчезновение» или даже «таинственное исчезновение», он, как бывший офицер службы, более всего ценящей точность и объективность, ни на йоту не отступил от протокольной формулировки. «Исчезновение». Только так и ничего более.

Молодой подполковник тоже едва заметно кивнул и продолжил чтение:

«На сегодня рассматриваются три основные версии случившегося…»

Если отвлечься от темы доклада, можно было предположить, что разговор идет, в лучшем случае, о виртуозно ушедшем от опеки контрразведчиков иностранном резиденте, а вовсе не о пропаже почти целого континента. Специфика-с!

«Хотя последняя, вследствие полного отсутствия разрушений и сопутствующих природных явлений, как то: землетрясений, цунами, оползней и прочего, — практически не рассматривается».

— Не рассматривается? — вопросительно поднял бровь президент.

Подполковник смешался. Ответ на последний вопрос конспект доклада не предусматривал.

— Хорошо. Вы свободны, — отпустил Верховный главнокомандующий своего верного солдата. — Можете идти…

Стоило массивной двери с золотыми инкрустациями закрыться за подтянутым военным, подающим большие надежды и, вполне возможно, обреченным закончить карьеру обладателем трех, а то и четырех больших звезд на погонах, как президент живо обернулся к сидящим в дальнем углу трем пожилым и совершенно лишенным выправки мужчинам:

— Ваше мнение, товарищи.

С глазу на глаз со своими можно было не церемониться.

— Туфта, — безапелляционно заявил старший старик, ковыряя в заросшем жестким седым волосом ухе длинным узловатым пальцем, без всякого пиетета перед сидящим перед ним сухопарым мужчиной чуть старше «среднего возраста». — Фуфло.

— Коллега хотел сказать, — незаметно тыча соседа локтем куда-то в область печени, заторопился второй «аксакал», пониже, поплотнее и с гораздо меньшим количеством столь же седой растительности на голове, — что ни одна из гипотез не в состоянии объяснить бесследное исчезновение почти девяноста процентов Северо-Американского материка без всяких последствий для соседних частей суши.

— Я и говорю, фуфло! — благодушно подтвердил костлявый великан, шумно прихлебывая изрядно остывший чай из «сталинского» стакана с подстаканником.

— А точнее?

Чем-чем, а терпеливостью глава государства мог поспорить с пауком, способным часами неподвижно висеть в своей паутине в ожидании неосторожной добычи.

— Лично я сказал бы, что это — событие скорее физического, чем географического плана, — развел руками пухлый старичок. — Тут мне видится прямая взаимосвязь с проблемами пространства-времени как взаимопроникающих и взаимодополняющих субстанций…

В течение последующих пятнадцати минут президенту очень хотелось встать и пройтись по комнате, возможно, колесом, чтобы стряхнуть с себя вязкую, опутывающую сознание нить, которая легко лилась из не по-стариковски ярких уст академика, напоминающего крепенький боровичок.

— А вы что думаете? — вперил он свой прозрачный, по утверждению многих, обладающий гипнотическими свойствами взгляд в третьего, до сих пор хранившего молчание собеседника.

— Я, в отличие от своих коллег, не располагаю их опытом и заслугами, — действительно, третий академик был самым молодым из всех — не более чем на десять лет старше самого президента, — и привык излагать свои мысли в более удобоваримой форме.

Ученый помолчал немного, собираясь с мыслями.

— Несколько лет назад мне довелось столкнуться с работами некоего молодого ученого из США (его имя вам ничего не скажет), выдвигавшего некоторые заслуживающие должного внимания идеи…

— Дженнингс! — Хлопнув себя по колену и расплескав чай, долговязый упер палец в своего младшего товарища, словно только что уличил его в чем-то совершенно непотребном для ученого, к примеру, в признании реального существования Божественного Промысла или кощунственной вере в НЛО.

— Да, вы правы… — слегка поморщился «молодой». — Вернее, я имел возможность ознакомиться лишь со следами его работ, примерным пересказом их в европейской научной прессе, причем зачастую в критическом ключе, так как почти сразу после известного теракта 16 апреля он исчез с научного небосвода вместе со всеми упоминаниями о нем в американской прессе. Скорее всего, был засекречен. Это известная практика…

— И чем же он занимался? — перебил президент несколько увлекшегося ученого — поборником конкретики тот тоже, видимо, был лишь на словах.

— «Единой теорией поля», — пожал плечами ученый. — И я подозреваю, что он пошел по пути Альберта Эйнштейна, вернее, продолжил те исследования, все материальные следы которых великий теоретик самолично или кто-то за него уничтожил…

— Эксперимент «Филадельфия», — в один голос заявили остальные академики, кивая головами друг другу…

* * *