Америка против всех. Геополитика, государственность и глобальная роль США: история и современность

Именно события в Греции и Турции стали импульсом для появления доктрины Трумэна. В ней во всеуслышание признавалось разделение мира на два лагеря, которое американский лидер недвусмысленно представил в качестве борьбы добра против зла, свободы против рабства, человеческого достоинства против угнетения. Разумеется, лидером «сил добра» в его понимании стали США, а противоположный лагерь возглавил СССР.

Ключевая мысль Трумэна проста: «Почти каждая нация должна сделать выбор между альтернативными образами жизни, — говорил он, — один путь основывается на воле большинства, его отличают институты свободного общества, представительное правительство, свободные выборы, гарантии индивидуальных свобод, свобода слова и вероисповедования, а также свобода от политического преследования»[330]. Разумеется, есть и другой путь. В его основе, утверждал американский президент, лежит «воля меньшинства, которая насильно навязывается большинству». Очевидно, речь идет о СССР, который, по мысли Трумэна, желает установить марионеточные коммунистические режимы в тех странах, которые еще колеблются. Греция и Турция — наиболее яркие примеры, однако за ними могут последовать и другие государства, которые еще не приняли решение следовать по первому из путей, обозначенных в президентской речи.

Тут же Трумэн называет и цену, которую нужно заплатить за то, чтобы избежать столь неприятных событий: 400 млн долларов, а также еще целый ряд мер гражданской и военной помощи грекам и туркам. Ачесон и другие ближайшие помощники президента, разрабатывавшие доктрину, подчеркивали, что речь Трумэна относится не только к двум упомянутым странам, но и широкому кругу государств, которым «угрожает» коммунизм.

Именно финансовая помощь, которая якобы должна помочь максимально быстрому восстановлению экономики, должна превалировать, считали американские стратеги. Эту идею наиболее ярко выразил Дж. Маршалл, писавший: «…страны Западной Европы не смогут играть свою роль без помощи извне. Их народы глубоко недовольны своим положением. Если они вскоре не ощутят улучшения своих дел с помощью демократических методов, они могут оказаться вынужденными повернуть в другом направлении. Именно в этом скрывается сила тактики коммунистов: они побеждают в условиях краха, когда достаточно сильны нищета и хаос. Вот почему любая программа демократического восстановления Западной Европы должна решить не только сложные экономические проблемы, являющиеся последствиями войны, но также преднамеренный саботаж коммунистов, которые в сохранении нищеты и хаоса видят свой лучший шанс на конечную победу»[331].

Конечно, эта идея вовсе не свидетельствует о миролюбивости вашингтонских стратегов. Однако в Белом доме чувствовали невозможность развязать в ближайшее время еще одну большую войну. Напряжение сил в США было огромным, и американский народ, чуждый практике тотальной войны, нуждался в передышке. Тот же Маршалл, будучи одним из главных творцов американской военной стратегии в годы войны, признавался после ее окончания, что многие политики неоднократно обращались к нему с просьбой немедленно «задать жару русским», а заодно и Китаю, где побеждали коммунистические силы. «В то же время, — замечал генерал, — мои ресурсы по «заданию жара», — а я солдат, и кое-что знаю о возможностях «задать жару», — были равны 113 дивизиям на все Соединенные Штаты. И это было довольно смелое предложение с учетом того, что придется иметь дело с кем-то, у кого их более 260».

Вспоминая о формировании стратегии первых послевоенных лет, Трумэн писал: «Я очень хорошо представлял, что означало бы для мира возрождение американского изоляционизма. После Второй мировой войны было абсолютно ясно, что без американского вмешательства в мире не было силы, способной на равных противостоять СССР. Если бы мы отвернулись от мира, районы — такие, как Греция, — ослабленные и расколотые в результате войны, вошли бы в советскую сферу влияния без каких-либо серьезных усилий со стороны русских. Бездействие, уход, реализация идеи «крепости Америки» могли завершиться лишь уступкой Москве огромных районов земного шара, которые сейчас для них недоступны. Это было время, когда просто необходимо было открыто поставить Соединенные Штаты Америки на стороне и во главе всего свободного мира[332]».