Америkа (reload game) - фрагменты романа

(Спустя полгода в к Витьке подсел в баре невзрачный человек, провяленный и прокопченный тропическим солнцем до полной утери национальной идентичности, и обратился к нему на чистейшем русском без следов акцента: «Кореш-то твой, принц Коля, совсем по беспределу пошел — нешто можно так вот британские … Как думаешь, сколько ему теперь жить осталось: месяц али два — побьемся на бутылку?», шевельнув подбородком на стоящий перед Витькой недопитый . «Побьемся!» — согласно кивнул тот и, поудобнее перехватив за горлышко четырехгранную баклагу, обрушил ее на голову провяленного — да не на темечко, а поближе к виску, именно чтоб убить гада до смерти. Только вот бутылка свистнула по пустоте, рука Витькина оказалась перенятой в хитрый, дико болезненный захват, а провяленный продолжил, не сменив даже тона:

— Остынь, дурашка, и слушай меня теперь, как пророка Даниила, вещающего истину Господню. Фишка в том, что Компания — наша с тобой, в смысле, Компания — желает как раз, из своих собственных резонов, видеть и впредь твоего Колю живым и невредимым… ты бы, кстати, плеснул мне, для поддержания разговора меж приятелями, а то люди уже оборачиваются… Так вот: есть в стране Индии такая любопытная секта — туги-«душители», почитатели тамошней богини смерти, Кали; убивают эти ребята — во славу своей дьяволицы — много и постоянно, со вкусом и с выдумкой, нищих и раджей. Что туги те будто бы умеют летать по воздуху и проникать в запертое помещение сквозь замочную скважину — сомневаюсь, но про кучу всяких иных ихних умений, для европейца вполне сказочных, — свидетельствую со всей ответственностью. И вот последним рейсом к здешнему представителю Ост-Индской компании прибыли из двое якобы старых его слуг: ребята из этих самых… Как полагаешь: с чего бы это и к чему бы это?

— Принц знает? — гулко сглотнул Витька.

— Узнает, когда и если это будет сочтено целесообразным, — отрезал провяленный. — Давненько, что ль, не давал советов мамаше по части варки борща?.. Да и не о принце у нас сейчас речь, а именно о вас, Виктор Сергеевич. Вокруг принца-реформатора — а вы, так уж сложилось, причислены молвой к его друзьям — становится крайне неуютно: высокие деревья, знаете ли, притягивают молнии, и Компания будет весьма огорчена, если одной из них ненароком убьет племянника досточтимого Саввы … Убирались бы вы отсюда по добру по, а, Виктор? Южные моря большие, а на Таити девки, сказывают, еще краше здешних…

— Это за кого ж вы меня считаете, а?.. Ладно, к делу: могу я вам помочь?

— Можете, — тяжело вздохнул провяленный. — Если будете держаться от всего от этого как можно дальше и не станете путаться под ногами у профессионалов.

— Ну, как знаете. Значит, придется мне — самому. Туги, стало быть…

— Ладно, — вздохнул провяленный еще горше (и с горечью этой, как сообразил позже Виктор, чуток даже переборщил). — Мы подумаем, как вас приспособить к делу — к нашему делу. А про — забудьте и думать: это приказ. Вам такое слово, судя по вашей биографии, не знакомо ни в каком приближении, но если вы дорожите жизнью своего друга — да и своей собственной, между прочим, тоже, — придется выучить. Доступно?

— Вполне.

А через пару дней двоих служителей-индусов из представительства Британской Ост-Индской компании понесло за каким-то чертом прокатиться на каноэ; каноэ перевернулось, а плавать индусы, как выяснилось, не умели вовсе, такая вот печаль. Расследование — во всяком случае, официальное, полицейское — подтвердило: чистый несчастный случай. А Виктор, услыхав об утопленниках, ощутил вдруг тот же ледяной холод в желудке, как когда-то при виде развороченной 48-фунтовым ядром стенки окопа с отпечатком своего штуцера: только сейчас до него дошло как следует, что человек из разведслужбы Компании ни капельки не шутил и даже не сгущал красок.)

— Мы тут, между прочим, — продолжал тем временем принц, — вполне даже не чужды прогресса: послали намедни в , бабушке с дедушкой, фотографические портреты внуков. Вот ведь до чего современная техника дошла — уму непостижимо!

— Кстати, Сэм, о фотографии, — подал голос молчавший до сих пор , и консул тотчас отставил недопитый стакан, сделавшись сразу очень серьезным. — Вы тут удачно сказали, что «бумага все стерпит». Так вот, есть такая бумага, которая стерпит не все: фотографическая. У нас есть фотоизображения поселка, до и после бомбардировки; «после» — это в виде непроявленных пока фотопластинок, но не суть важно… Так вот, если бы вы заверили своей подписью и консульской печатью эти — ну, в дополнение к текстовому описанию причиненного ущерба, — это было бы именно то, что надо.