Америка, Россия и Я

— Мы составляем отчёт о потраченных на поддержку искусства эксоновских деньгах.

— А каким способом вы вносили деньги? — продолжают спрашивать, — money‑order, cash, или чеком?

— Я не помню.

— Можно мы посмотрим ваш банковский счёт? Это — в интересах компании.

— Я не думаю, что я хочу, чтобы смотрели мой банковский счёт.

— Ваше право не показывать банковский счёт. Но это не лояльно по отношению к компании. Вы же знаете, какие у компании «бенефиты»?!

И к приторно–тщательным поискам одной тысячи эксоновских денег приступил целый отдел по моральному присмотру за сотрудниками, во главе с кодексом порядочного человека. Опросили всех русских сотрудников по первому кругу, затем — по второму, прося всех открыть банковские счета.

Через три месяца меня вызвали в кабинет инспекторов, где сидели два человека, мужчины — оба довольно противные, какие‑то скользкие, прилизанные; один — старый, желчный, потёртый, морщинистый и злой, другой — помоложе, с неприятно опущенными губами карпа и с несчастным видом.

Я, войдя, спрашиваю:

— Здравствуйте! Тут что, КГБ?

— Старый: У нас другие методы.

— Помоложе: Нас интересует, где вы взяли деньги?

— Я: Какие деньги?

— Старый: Для внесения в Фонд русской культуры тысячи долларов.

— Я: Как «где»? Заработали. Мы оба работаем в компании, и у нас хватает денег и на содержание двоих детей в частной школе, и для поддержки русского искусства в Америке; у русских другие ценности. Образование, искусство.

— Старый: Не морочьте нам голову. Где взяли деньги?

— Я: Не понимаю вашего вопроса.

— Не прикидывайтесь, что вы не понимаете вопроса. Откуда пришли эти деньги? — нараспев речитативом повторяет Старый.

— Я вам ответила: мы тут работаем, и у нас могла быть тысяча долларов для поддержки русской культуры.

— У вас что‑то очень много денег «для поддержки». Средний американец тратит в нашей фирме семьдесят долларов для поддержки культуры. А вы тысячу где взяли?

— Средний американец нашей фирмы, — говорю я, — не посылает детей в самую дорогую школу, а мы послали.

— Нас не интересует, куда ходят ваши дети, нас интересует, где взяли тысячу долларов?

— Странно, что вы меня об этом спрашиваете. Заработали.

— Мы поговорим с вами и вашим мужем в другом месте! — сквозь зубы злобно говорит Старый.

— Меня ваш вопрос удивляет. Всё это странно; у нас с вами разные ценности, другая культура.

— Знаем мы ваши ценности! — язвительно говорит более молодой. — У вас другие ценности?! Доллар есть доллар, и это везде есть ценность! Идите. Вы свободны.

Я вышла без всякого кокетства.

Это расследование на Яшу действовало депрессивно. Там — не было чувства виновности. Здесь оно появилось.

В это же самое время Яша получил громадную денежную премию за открытие месторождения нефти. Всё запутывалось.

Больше месяца прошло с момента моей встречи с комиссией наблюдения за моралью, как меня и Яшу вызывают на второй недоступный ковровый этаж в кабинет к самому главному вице–президенту компании, Mr. Meeky.

Большой зал с громадным длинным столом, за которым может поместиться пятьдесят человек с одной стороны, и пятьдесят — с другой. Такого стола я даже в кино не видела. Стол ограждён стульями, но помимо них стоят стулья вдоль стен кабинета, где сидят два знакомых мне представителя, допрашивавших меня: мистер Старый и мистер Помоложе и несколько незнакомых людей, среди них две женщины. Во главе стола сидит мистер Мик, вице–президент, и две его секретарши, одна — слева, другая — справа.

Не зная, куда сесть, я села за стол напротив вице–президента; не садиться же к стеночке! Яша сел рядом.

Вице–президент начал свою речь со слов:

— Вы внесли тысячу долларов в фонд русской культуры Техасского университета. Да?

— Да, внесли.

— Где вы взяли эти деньги?

— Как я уже говорила, — заработали.

— Хорошо. А куда потом делись эти деньги?

— Институт русской культуры внёс эти деньги в издательство «Эрмитаж».

— Как расследовали наши инспектора, это издательство выпустило вашу книгу.

— Институт русской культуры вносит деньги куда хочет.

— А почему они захотели внести деньги туда, где напечатана ваша книга?

— Моя книга — часть русской культуры, и Джон Боулт, директор Института русской культуры, посчитал возможным поддержать её издание. Он её высоко оценил.

— Наши ревизоры просмотрели Фонд Русской культуры и нашли записку: «Яшин фонд».

— Ну, и что?

— Какой вы получили от книги доход?

— От русской книги дохода не получишь, разве что на ужин, — сказала я.

— Значит, вы получили доход — на ужин. Это — доход! — обрадованно ухватился вице–президент за моё случайно произнесённое слово.

— Это совсем не доход… — пробормотала я, но он меня уже не слышал, а продолжал:

— Нет! Нет! Ни одного цента нельзя получать от «Эксоновского фонда»! — И, подняв палец вверх, обведя всех глазами, он снова повторил свои слова, устрашая нас, себя и всех:

— Ни одного цента!.. Раскройте ваши счета, чтобы эксоновская комиссия убедилась, что деньги были ваши! Почему все эксоновские сотрудники в среднем тратят семьдесят долларов на культуру, а вы — тысячу? Откуда пришли эти деньги?