Америка — справа и слева

Нам очень хотелось встретиться с губернатором Мэддоксом, потому что легенды о нем рассказывают уже не только в Джорджии, но и по всей стране. В обеденный перерыв, например, этот коротенький человек, очень похожий лицом на мистера Пикквика, прямо в своем кабинете садится на велосипед, выезжает в коридор и едет к выходу. Служители едва успевают открывать перед ним двери. Не сходя с велосипеда, губернатор съезжает по мраморным ступенькам лестницы и катается вокруг Капитолия. Но как катается! Вниз головой. Задом наперед. Положив ноги на руль...

Во время антивоенных демонстраций энергичный губернатор любит засучить рукава и, так сказать, персонально разбить нос какому-нибудь студенту. А недавно он лично пикетировал здание редакции газеты «Атланта Джорнал-Конститьюшн», которая опубликовала какую-то передовую, не понравившуюся губернатору. Мэддокс ходил вокруг здания редакции с плакатом, на котором было написано: «Вы грязные, лживые собаки». Этот плакат он все время пытался дотянуть до второго этажа, где находится кабинет главного редактора.

Вернувшись в Капитолий, губернатор приказал выкинуть из холла газетный киоск и сам, сняв пиджак и развязав галстук, энергично помогал выносить киоск на улицу.

Но больше всего Мэддокс прославился своим антикоммунизмом. Все социальные беды Америки, все свои личные неудачи он объясняет происками коммунистов. Когда его взрослый сын, например, ограбил газолиновую станцию и был пойман, губернатор сказал, что все это подстроили коммунисты. Даже град, выпавший однажды в Джорджии, губернатор по привычке объявил затеей безбожников-коммунистов.

Мы попросились на прием к губернатору, но он после долгого раздумья отказался встретиться с нами. Больше, чем мы, этим отказом были огорчены наши коллеги из «Атланта Джорнал-Конститьюшн», которые предвкушали занятное зрелище.

...Мы ехали по лесным дорогам южных штатов, мимо хлопковых полей, мимо уютных домиков плантаторов, мимо покосившихся хибарок негров-батраков. Мы встречали на нашем пути шерифов, полицейских, судей, мэров. Одни были сердитые, другие — флегматичные, третьи похожи на застенчивых и неуклюжих фермеров. Кто из них кто? Поди, догадайся!

А из головы не выходили слова нашего друга-журналиста, который не советовал нам искать встреч с куклуксклановцами в балахонах.

— В прошлом, — говорил он, — клан был авангардом расизма. Сейчас у него этой монополии нет. Чтобы защищать рабовладельческие порядки и проповедовать ненависть, не обязательно всю жизнь оставаться в клане. С гораздо большим эффектом это можно делать в стенах сената, в оффисе шерифа или в помещении суда.

...И нам все еще вспоминался полицейский начальник города Фейетт негр Роберт Уондерсон, стоящий на перекрестке трех дорог и тревожно следящий за машинами, на антеннах которых развеваются конфедератские флажки.

МИКСТУРА АПТЕКАРЯ ПЭМБЕРТОНА

Пожалуй, в Америке не найти такого забора, на котором бы не висела реклама этого коричневого сладковатого напитка. Эта реклама захватила экраны телевизоров, поплыла на палубах океанских кораблей, забралась на крыши небоскребов, встала сияющими щитами вдоль железнодорожных путей и автострад: «Пейте кока-колу!»

История не сохранила имени того великого экспериментатора, который первым сварил пиво. Человечество никогда не узнает, кто изобрел французский сидр, русский квас, отраду седого Востока — фруктовый напиток шербет и кто первым догадался утолять жажду минеральными водами типа «Боржоми». В этом смысле кока-коле удивительно повезло: люди знают имя ее родителя.

Третьего мая 1886 года в городе Атланте (штат Джорджия) было жарко. Аптекарь Джон Стис Пэмбертон обливался потом. На кухонном столе синими трепетными язычками пылали несколько спиртовок. Что-то кипело в котле на плите. Пот ручейками тек по усатому лицу Пэмбертона и капал в ступку, где он тщательно размешивал сахар, пряности и какой-то коричневый порошок.

К вечеру над городом разразилась гроза. Пэмбертон, сменивший домашнюю сорочку и аптекарский фартук на фрак, переждал дождь и вышел из своего дома на Мариетта-стрит. Правой рукой он поддерживал карман, в котором покоилась фляжка с коричневой жидкостью. Обходя лужи, Пэмбертон направился к аптеке своего старого друга Уиллиса Венейбла.

Венейбл стоял за стойкой и угощал своих клиентов фруктовой водой (уже тогда в американских аптеках наряду с лекарствами продавали воду, кофе, бутерброды, горячие сосиски и всякую мелочь домашнего обихода). Зайдя за стойку, Пэмбертон протянул другу фляжку с коричневой жидкостью.

— Кажется, Уилли, на этот раз что-то получилось, — сказал он, смущаясь и опуская глаза.

Венейбл осторожно отхлебнул из фляжки. Почмокал губами. Отхлебнул смелее. Потом вылил половину содержимого фляжки в стакан, разбавил водой, бросил в смесь кубик льда и протянул стакан одному из клиентов.

— Попробуй-ка, Питер!

Питер сделал глоток, тоже почмокал губами и в восторге пропел:

— Замечательно! Превосходно! Как называется этот напиток?

Венейбл вопросительно взглянул на Пэмбертона. Тот смутился еще больше.