Америка выходит на мировую арену. Воспоминания президента

Штат Нью-Йорк, Джону Кейпу

Оплата счета за обед, который Его Превосходительство

губернатор и Совет дали их Превосходительствам посланнику Франции и генералу Вашингтону и Ко.

1783 декабрь

Обед на 120 персон – 48:0:0

135 бутылок Мадейры – 54:0:0

36 – Порто – 10:16:0

60 – английского пива – 9: 0:0

30 чаш пунша – 9: 0:0

8 обедов Musick 1:12:0

10 —Sarvts 2: 0: 0

60 бокалов вина разбитых – 4:10:0

8 графинов Cutt разбиты – 3: 0: 0

Кофе для 8 джентльменов – 1:12:0

Гонорары за музыку – 8: 0: 0

Фрукты и орехи – 5: 0:0

Итого —156:10:0

Наличными – 100:16:0

МЫ, Комитет Совета, рассмотрев вышеуказанный отчет, подтверждаем, что он (на сумму сто пятьдесят шесть фунтов десять шиллингов) справедлив. 17 декабря 1783 года.

АЙЗЕК РУЗВЕЛЬТ

ДЖАС. ДУЭЙН

ЭГБТ. БЕНСОН

ФРЕД ДЖЕЙ

Получил вышеуказанное содержание в полном объеме.

Нью-Йорк, 17 декабря 1783 года

ДЖОН КЕЙП.

Представьте себе губернатора Нью-Йорка, который сейчас выставил бы такой счет за увеселения для французского посла и президента Соединенных Штатов! Взгляды Фальстафа на правильное соотношение между зрелищами и хлебом подтверждаются соотношением между количеством чаш с пуншем и выпитыми бутылками портвейна, мадеры и пива и «кофе для восьми джентльменов» – по-видимому, единственных, кто продержался до этой стадии обеда. Особенно достойна восхищения беспечная манера, с которой, очевидно, в результате распития упомянутых бутылок вина и чаш с пуншем, было разбито восемь хрустальных графинов и шестьдесят бокалов.

Во время Революции некоторые из моих предков, как северяне так и южане, достойно, но без отличий служили в армии, а другие несли аналогичную службу в Континентальном Конгрессе или в различных местных законодательных органах. К тому времени те, кто жил на Севере, были по большей части торговцами, а на Юге – плантаторами.

Семья моей матери была преимущественно шотландского, но также гугенотского и английского происхождения. Она происходила из Джорджии, куда ее семья приехала из Южной Каролины до революции. Прадед моей матери, Арчибальд Буллок, был первым революционным «президентом» Джорджии. Мой дед, ее отец, проводил зиму в Саванне, а лето – в Розуэлле, на нагорье Джорджии, недалеко от Атланты, и в конце концов сделал Розуэлл своим постоянным домом. Он обычно ездил туда с семьей и домашним скарбом в собственном экипаже, за которым следовал багажный фургон.

Я никогда не видел Розуэлла, пока не стал президентом, но моя мать так много рассказывала мне об этом месте, что, когда я увидел его, мне показалось, что я уже знаю каждый его уголок и как будто его населяют призраки всех мужчин и женщин, которые там жили. Я имею в виду не только свою семью, но и рабов. Моя мать и ее сестра, моя тетя, рассказывали нам, детям, всевозможные истории о рабах. Одна из самых увлекательных касалась очень старого негра по имени Медведь Боб, потому что в первые дни поселения он был частично скальпирован черным медведем. Затем была Мамаша Грейс, которая какое-то время была маминой сиделкой и которую я считал умершей, но которая приветствовала меня, когда я приехал в Розуэлл, очень респектабельная и полная жизни несмотря на возраст.

Двумя главными персонажами драмы, которую нам часто повторяли, были Папаша Люк, негр-надсмотрщик, и его жена, Мамаша Шарлотта. Я никогда не видел ни Люка, ни Шарлотту, но я унаследовал заботу о них, когда умерла моя мать. После окончания Гражданской войны они решительно отказались освободиться или покинуть это место. Единственное, чего они хотели от нас – ежегодная сумма денег для покупки новой «твари», то есть мула. Без особой изобретательности они каждое Рождество сообщали, что очередной мул скончался или, по крайней мере, стал настолько немощным, что потребовался преемник – торжественная выдумка, которая не обманывала и не ставила цель обмануть, просто давала оценку размера рождественского подарка.