Американа

В Америке, а особенно в Нью-Йорке, Рождество нарастает, как снежный ком. Здесь умеют заботливо выращивать праздничные эмоции, подготавливая их к заветной дате. Многие даже полагают, что всю эту рождественскую кутерьму вообще выдумали большие универмаги — чтобы распродать залежавшиеся товары.

Это, конечно, неправда. Ощущение праздника присуще человеку как виду. Это единственное религиозное переживание, доступное абсолютно всем — от австралийских аборигенов до воинствующих безбожников. Праздник старше культуры, старше цивилизации.

Торжественное и радостное настроение возникает как необходимое противопоставление вынужденному распорядку дня — будням. В обычные дни мы все подчиняемся обязательному ритуалу: едва проснувшись, лезем в метро, сидим за какими-нибудь бумагами, препираемся с боссом и ждем — обеденного перерыва, конца рабочего дня, отпуска, пенсии. Одна поэтесса выразила этот порядок жизни в безрадостных стихах: «Как в землю дождь, хожу я на работу».

Но вот что поразительно: в праздник мы все подчиняемся не менее строгому ритуалу — пьем, едим и веселимся по строгому расписанию. Более того, чем строже мы соблюдаем праздничные законы, тем больше получаем удовольствия. Попробуйте в День благодарения заменить индюшку пловом или произнести новогодний тост часа за три до полуночи, и вы увидите, как магия торжества исчезнет. Праздничное застолье превратится в рядовой обед, а бокал шампанского станет просто бокалом шампанского.

Самые отчаянные анархисты вынуждены превращаться в рабов ритуала, если они не хотят остаться без праздника. Однако рабство это, как любые добровольно взваленные на себя обязанности (взять, к примеру, хоть филателию или супружество), не приносит с собой горечи. Напротив, послушно смешивая ингредиенты обычной жизни — еду, питье, общение — с особым настроением, мы выжимаем праздник из так-то рядового дня (допустим, понедельника).

Наверное, суть этого искусства заключается в том, что взрослые, занятые серьезными делами люди в строго определенные, указанные календарем дни обращаются в неискушенных детей. В праздник все сбрасывают тяжкий груз опыта и подражают ребятам. Смеются без особой причины, объедаются вкусными вещами, дарят друг другу зачастую бесполезные подарки и приходят в умиление по самым незатейливым поводам. Если окинуть трезвым взглядом рождественское веселье, то можно подумать, что вся Америка на один день п превратилась в грандиозный детский сад. Хорошо еще, что в Рождество не так просто смотреть на что-либо трезвыми глазами.

Праздник — это всегда таинственное ожидание чуда, всегда предвкушение сказки, возвращение в детство.

Ярче всего это таинственное мироощущение разгорается на Рождество. Рождественская мифология в эти дни отражается на всем строе жизни. Говорят, что в Америке в декабре даже никого не увольняют, оставляя эту неприятную процедуру на другие, менее добродушные месяцы.

По телевизору в предрождественские дни никогда не показывают ни триллеры, ни вестерны, ни боевики — только старые добрые комедии, где все кончается хорошо, да и начинается неплохо.

Конечно, в таких картинах есть и сентиментальность, и наивность, и слащавость, но есть и другое — чистая и простая эмоциональность, готовность принять мелодраматическую условность как данность, без задней мысли, без всепонимающей усмешки.

Может, оттого наше время так увлекается китчем, что ему недостает старомодной чувствительности? Не скрываем ли мы под иронией тоску по простому и ясному миру, тоску по детской вере в сказку, в добро, всегда побеждающее зло?

Как бы быстро ни менялась Америка, как бы ни тянул ее вперед прогресс, ни одна из праздничных традиций не потерялась по дороге.

Рождество Связано с числом и месяцем, а не с годом или даже столетием, поэтому и праздники всегда проходят одинаково: на улицах звучат рождественские гимны, трясут колокольчиками Санта-Клаусы из Армии спасения, собирая пожертвования для бедных, и те же венки из остролиста каждый декабрь — от колониальных времен до нынешних — украшают дверь любого дома.

В эти дни все американцы, независимо от политических убеждений, становятся консерваторами. В Рождество они консервативны, как календарь, как круговорот природы, в который праздники помогают нам вписывать свою жизнь.

О ПОЕЗДКЕ НА РОДИНУ

В любой эмигрантской компании обсуждается знакомый по прошлой жизни вопрос: что везти? Только на этот раз не на чужбину» а на родину. И опять» как тогда» на поверхность всплывают странные предметы. Помнится, раньше знатоки утверждали: лучше всего на римской барахолке «Американо» идут деревянные шахматы, дешевые будильники и нитки мулине. Самые доверчивые тащили на продажу слесарные наборы из чугуна — багаж с максимальным удельным весом.

Теперь в ходу другие, но похожие истории. Советуют запастись гонконгскими телефонами, тайваньскими зажигалками, корейскими колечками для ключей, отзывающимися, как пес, на свист хозяина.