Американа

В американской прессе почти все уныло бубнят об усилении уголовной ответственности за продажу марихуаны и крака. Кто-то сетует на мягкость судов, кто-то на переполненные тюрьмы, кто-то требует поправки к конституции, кто-то ратует за применение смертной казни.

Страна разделилась во мнениях — нужны ли повальные тесты на наркотики. 44 процента населения — за, 44 — против. Остальным — плевать. Нам тоже. Но не потому, что безразлично, и не потому, что это покушение на личную свободу, а потому, что бессмысленно. И желание и боязнь полицейских мер равно бесплодны, потому что полицейские меры ничего не дают. Ну, выстроимся мы всей страной с заветными баночками мочи: как будто был толк от сухого закона. Можно, конечно, послать еще сотни две агентов полиции и ФБР в Вашингтон-Хайте и замаскировать их под почтовые ящики. Ребята с «никел-бэгами» отойдут не на три, а на шесть кварталов. Страна большая. И пытаться поделить ее строго на две части — наркоманов и полицейских — во-первых, безнадежно, во-вторых, самоубийственно.

Когда речь заходит о наркомании в Советском Союзе, все как-то сразу становится ясно: люди ищут спасения от общественных бед — убогого досуга, ограничения передвижений, зажима инициатив. Все это вроде бы так, но у нас тут радостей досуга, передвижений и инициатив — страшно сказать сколько. И что же? Странно предполагать, что посади советского человека в собственную машину, отправь на Багамы и дай открыть газетный киоск — и проблемы будут решены. А откуда приехал на 165-ю стрит этот седоватый красавец на «мерседесе»? Из Наро-Фоминска?

Человек, не верящий ни во что и никому, везде остается один на один с собой. Но и сам себе он не нравится — и вправду, что хорошего? Счастливы те, кто живет с ощущением сверхзадачи, — но их, озабоченных, важных, партийных, становится все меньше. Собственный неприятный облик необходимо изменить, приукрасить, примирить себя с собой. Для этого хороши любые средства, не так ли?

О ГОРОЖАНАХ НА ЛОНЕ ПРИРОДЫ

С точки зрения наших жен, мы никогда не работаем. С нашей точки зрения, мы работаем всегда. Обидное противоречие взглядов объясняется тем, что со стороны можно подумать, будто мы только шатаемся по городу, глазеем по сторонам и выпиваем с приятелями..

Но это иллюзия. То, что для других — досуг, для нас — работа.

«Другие», отстояв положенное у станка (компьютера, прилавка, сейфа, конвейера, зубоврачебного кресла), беззаботно предаются радостям жизни — шатаются, глазеют, выпивают.

Мы же ищем не удовольствий, а ассоциаций, сравнений, метафор, гипербол, литот и — иногда — гонораров

Но как все-таки быть с отдыхом? Нельзя же все время работать — годы не те, по утрам — изжога, на душе — мозоли, в голове — вакуум.

Некоторые авторитеты, скажем, академик Павлов, проверявший свои теории на собаках, рекомендуют в таких случаях перемену обстановки — тяжелый физический труд вместо легкого умственного, велосипед, гребля, свежий воздух, высокие помыслы. Не все собаки выдерживали такой режим, но те, которые выживали, были готовы к любым подвигам, вплоть до полетов в космос.

Все перечисленные Павловым условия можно найти только на природе. Причем тут не подходит ни газон у супермаркета, ни ресторанная пальма в кадке.

Природа обязательно должна быть настоящей, обильной, по возможности первозданной. Только тогда в человеке, как и в собаке, пробуждаются угасающие чувства, мобилизуются лучшие черты, временно засыпают худшие, напрягаются все физические силы организма.

Что касается этих самых сил, то с ними у нас недоразумение. Один из нас — несомненный пентюх, презирающий спорт, здоровье, закалку. То есть человек, который рубит дрова сидя только потому, что лежа неудобно. Зато второй — подтянутый, спортивный, готовый, как говорится, и к труду и к обороне.

Недоразумение же заключается в том, что мы никак не можем решить, кто из нас первый, а кто — второй.

Споры не утихают уже много лет, но ясности они не прибавили. Что касается посторонних, то их лучше к этой дискуссии не привлекать. Они, очевидно из зависти, отказываются признавать разницу между первым и вторым.

Итак, мы решили ненадолго сменить декорации и отправиться на природу. Обычно в таких случаях говорят — поехать на рыбалку. Иногда это соответствует истине — люди действительно ловят рыбу. Но чаще рыбалка эвфемизм, один из тех, который без всякой нужды привносит в нашу жизнь жуткое вранье. Хорошо известно, что на рыбную ловлю часто ездят без удочек, но редко без шашлыка.

Видимо, все мы нуждаемся в самооправдании. Для того чтобы срываться с места, менять налаженный быт на неустроенный, терпеть неудобства (например, кома* ров), нужен какой-нибудь предлог. И рыбалка — самая универсальная из всех существующих причин для общения с природой.

Еще никто и никогда не относился плохо к рыбакам. Повсеместно они рождают симпатию, умиление и если иронию, то самую дружелюбную.