Американец

— Да, в такие времена, — согласился он. — Но мне совсем не хотелось бы распространяться на общефилософские темы, Генри. Я собираюсь сделать вам вполне конкретное заявление насчет Фореллена.

— Да-да, я понимаю. Очень хорошо понимаю.

Он положил свои удлиненные узкие кисти рук с мелкими пигментными крапинками, — очевидно, от плохой работы печени, — на стол ладонями вверх, немного подержал их в таком положении, как бы демонстрируя свою беззащитность, затем спрятал их на коленях и медленно произнес:

— Послушайте, Вудс, хотя мы пока еще не очень-то хорошо знаем друг друга, у меня, сам не знаю почему, такое ощущение, будто мы с вами дружим вот уже несколько десятилетий подряд. Причем я даже не совсем уверен, собственно, почему. Может, потому, что у нас более-менее одинаковая школа, и я нутром чувствую в вас такие же старомодные подходы, как и у меня? Должен честно вам признаться: когда решался этот, поверьте, весьма серьезный вопрос, у меня не возникло ни малейших сомнений, кому именно можно доверить выполнение этой важнейшей миссии. Вам и только вам одному! Особенно учитывая, что вас рекомендовали на очень, очень высоком, если не сказать самом высоком уровне.

Палмер откинулся на спинку стула. Что ж, если виски тоже не очень-то помогает, вдруг поможет откровенная лесть… Что же касается рекомендации «на самом высоком уровне», то это было очень, очень похоже на длинные загребущие руки Г.Б.

— Соответственно, — продолжил Матер своим тонким шелестящим голоском, — у меня появилось довольно странное ощущение того, что я, неизвестно по каким причинам, могу быть куда более откровенным с таким, как вы, для Фонда вообще-то человеком достаточно посторонним, чем с большинством наших людей или даже доверенных лиц. Надеюсь, я выражаюсь достаточно ясно?

— Вне всяких сомнений, — заверил его Палмер, отпивая глоток виски из своего второго бокала.

— Послушайте, а вам когда-либо приходило в голову, — продолжил Матер, слегка понизив голос как бы до доверительного шепота, — что если бы наш Фонд полагался бы только и исключительно на частные гранты и благотворительные взносы, ему пришлось бы вести довольно странное существование, хочешь не хочешь, занимаясь деятельностью, которая ни коим образом не связана с государственными интересами?

— Значит, правительство все-таки дает вам какие-то деньги?

— Ну, не деньги, а скорее слезы. Оно выплачивает нам пособие, которого едва хватает на содержание офиса, обработку получаемых материалов и на жалованье нашего малочисленного персонала.

— В обмен на что, — предположил Палмер, — они подсовывают вам первоклассных дебилов, вроде Фореллена, от которых, как сейчас принято говорить, «нельзя отказаться» и которых вы были просто обязаны принимать на работу.

— Увы, именно так.

Вудс кивнул.

— А ваши частные филантропы и прочие добровольные дарители это понимают?

— Думаю, да. — Маленькие бесцветные глазки Матера чуть ли не заблестели от скрытого удовольствия. — Вообще-то, наверное, именно понимание этого и заставляет их делать нам свои щедрые пожертвования.

Заметив, что он уже́ выпил половину второго бокала, Палмер почему-то вдруг очень захотел оказаться как можно дальше от этого полупризрачного старого засранца.

— Таким образом, — заметил он, — это означает, что все ваши так называемые «исследования» — это чистейшей воды туфта. Равно как и моя «важнейшая» миссия.

— Простите, не понял!

— Все очень просто. Результаты, которые вы получаете, передаются вам заранее. То есть вы просто-напросто материально подтверждаете правительственный прогноз. Так сказать, красиво оформляете витрину, изображаете из себя что-то вроде независимых экспертов, авторитет которых лишь подкрепляет бредовые идеи и пожелания дешевых политиканов.

— Нет-нет, Вудс, вы ошибаетесь, все совсем не так.

Палмер прислушался ко вдруг задрожавшему голосу Матера и задумался: интересно, это искренне или он просто отличный актер?

— Надеюсь, вам удастся убедить меня в обратном.

— Конечно же, удастся, даже и не сомневайтесь, — заверил его Матер. — Чтобы Фонд расширялся и укреплялся при любом правительстве — от республиканского до демократического, от Уоррена Хардинга до Ричарда Никсона, — ему нужно все время поддерживать определенный и достаточно высокий статус. В силу которого Фонд практически никогда не занимается срочными, «горящими» заказами дешевых, как вы назвали их, политиканов. Мы на самом деле самая настоящая исследовательская организация, Вудс. Мы проводим реальные исследования, такие как, скажем, ваше, стараясь получить, проверить и доказать реально существующие или существовавшие факты. Но на этом наши функции, увы, заканчиваются. Ну а что именно правительство и частная индустрия делают с полученной от нас информацией, как конкретно они ей распоряжаются — к сожалению, это уже не наша епархия. Но мы, уверяю вас, готовим самую настоящую и полностью достоверную информацию.