Американец

Когда он свернул к ее дому, она уже стояла в дверном проеме, прикрывая глаза ладошкой, чтобы отчетливей видеть его на фоне горящих уличных фонарей. Ее длинный желтый пеньюар был повязан пояском прямо под выступавшей далеко вперед грудью.

Она взяла его за руку и повела в прихожую, плотно закрыв за ними входную дверь.

Затем отпустила его руку и сделала шаг назад, чтобы получше рассмотреть ночного гостя. Впрочем, весьма желанного. Палмер всегда считал Вирджинию слишком низенькой и чересчур полноватой для традиционной американской красавицы, но сейчас ниспадающие сверху вниз складки ее пеньюара, казалось, делали ее выше. Она уже зачесала ко сну свои длинные вьющиеся волосы назад и перевязала их тонкой желтой лентой. Но еще, как Палмер заметил, не успела стереть макияж со своих на редкость красивых глаз. Не удержавшись, он ее крепко поцеловал.

От нее слегка пахло виски и теми же самыми духами, которыми она всегда пользовалась и запах которых в любом месте и ситуации безошибочно указывал ему на ее присутствие. Ее роскошное тело прижалось к нему совсем не в тех местах, как это обычно происходило с Элеонорой. К тому же оно было намного мягче, без малейших признаков костей.

Когда он наконец ее отпустил, они долго еще продолжали стоять в прихожей, и она никак не могла отвести глаз от его утомленного лица.

— Боже ты мой, — произнесла она наконец. — Вуди, у тебя что, серьезные проблемы? На самом деле серьезные?

Палмер слегка нахмурился.

— Только что виделся со своими детьми.

— И Эдис?

— Нет, у нее появилась привычка время от времени не приходить на ночь домой. Несмотря даже на детей.

— Как, однако, мило с ее стороны.

Вирджиния снова взяла его за руку, провела в небольшую гостиную с застекленным эркером, выходящим прямо на реку, и усадила в плетеное кресло, которое всегда называла только «твое кресло». Затем приготовила два коктейля — для него и себя. Палмер попробовал свой и нашел его очень крепким. Поэтому пил его медленно и мелкими глотками.

— А тебя, случайно, не интересует, чем занимается твоя Эдис? — спросила Вирджиния, садясь прямо напротив него на коротенькую софу и подгибая под себя ноги, тем самым невольно показывая, что на ней босоножки на очень высоких каблуках. Вот теперь до Палмера наконец-то дошло, почему она вначале показалась ему выше, чем раньше.

Палмер равнодушно пожал плечами.

— Случайно нет, — ответил он. — Если, конечно, это не связано с моими детьми.

Вирджиния покачала головой. Ее длинные волосы рассыпались упрямыми локонами по желтому вороту пеньюара.

— Она встречается сразу с несколькими господами. Но пока вроде бы ничего особенно дурного не слышно. Время от времени это доходит до меня через моих друзей-журналистов. Эти обычно знают все на свете.

— Слушай, Джинни, ты на самом деле полагаешь, что мы встретились после столь долгого времени только для того, чтобы обсуждать поведение Эдис? Это же нонсенс!

Она бросила взгляд на свой полный бокал, слегка поболтала напиток в нем, затем спросила:

— Тогда, может, поговорим о нас?

— Давай. Только по очереди. Сначала я расскажу тебе о себе.

— Что ж, принимается. Тогда начинай.

— Заседание Совета директоров сегодня утром прошло, плюс-минус, совсем неплохо. Могло быть куда хуже…

— Достаточно, Гарри Элдер уже сообщил мне обо всем этом, — перебила его Вирджиния. — По телефону.

— Да? Ну что ж, очень хорошо. — Он взмахнул рукой, в которой держал свой бокал, и к своему удивлению обнаружил, что тот уже пуст. — Приятно слышать, что хоть кому-то из нас удалось тебе дозвониться.

— Это все, что ты хотел рассказать мне о себе? — спросила она.

— А разве не это самая интересная тема?

Она поставила свой нетронутый бокал на краешек стола, встала, налила ему новую порцию коктейля. Когда она пересекала комнату, перед его глазами буквально на долю секунды промелькнула и тут же скрылась за широкими складками желтого пеньюара нежная оливковая кожа ее бедра. Раньше он никогда не замечал (или просто не обращал внимания), что, по сравнению с Вирджинией, у Элеоноры кожа была заметно темнее и нередко выглядела почти как загар.

— Вуди, — сказала Вирджиния, протягивая ему наполненный бокал и снова садясь на софу напротив него, — по-моему, наш разговор очень быстро подошел бы к логическому концу, если бы мой интерес к тебе ограничивался только тем, как ты преподал урок фехтования Эдди Хейгену.

— Но это то самое главное, почему я здесь и что, собственно, происходило со мной все последнее время.

Какое-то время она молча смотрела на него. Затем, махнув рукой, решительно сказала, как отрубила:

— Чушь собачья! — Прозвучало это так просто и окончательно, будто ей попросту надоело опровергать его заявления. — Допивай свой бокал, Вудс, и иди домой.

— Домой?

— В твою холостяцкую меблирашку. В которой тебя не было ни вчера вечером, ни ночью.

— Я был в «Плазе». Так надо было в целях безопасности.

— Вы все маленькие мальчики в коротких штанишках, которые играют в игры маленьких мальчиков в коротких штанишках.