Американец. Капитаны судьбы

'…Дел, и правда, было множество. Мы запустили строительство Верхнесвирской и Палокогорской ГЭС, расширяли алюминиевый завод под Сегежей.

Опять же мы начали продавать Флоту сучанский уголь не только в полтора раза дешевле, чем они брали кардиф раньше, но и рассрочку предоставили. Так что наши моряки зашевелились, начав плавать куда как активнее. Впервые за долгое время наш Флот на Тихом океане не испытывал ограничений в топливе и спешил наверстать упущенное в обучении. Ну и постращать японцев, разумеется.

Мне же приходилось решать массу вопросов с переброской сил и средств на ветку Мукден — Даньдун. Стёпушка запустил наш Квантунский завод и расширял ассортимент продукции, то и дело теребя расспросами меня и беломорских технологов и инженеров.

И «капитанов» теперь снова придётся в чувство приводить. Как пить дать, узнают про новую попытку теракта, и страсти разгорятся по-новой.

Ну и «семинары у восьмого шлюза». На самом верху Повенчанской лестницы открылся пансионат, который так и назвали — «у восьмого шлюза». И быстро стал модным местом. Туда и наши ездят, и из Столицы приплывают. Многие хотят пройтись по «боткинской тропе», открытой ещё весной 1902 года вдоль Повенчанской лестницы… Ну, то есть, вдоль первых семи шлюзов. Тропу назвали в честь признания заслуг Сергея Петровича Боткина. И создали по образцу его ялтинской тропы.

Но многих привлекало не оздоровление, а здешняя атмосфера. Все знали, что «Воронцовы бывают там» минимум дважды в месяц. Ну и многие использовали эту возможность, чтобы пообщаться в непринуждённой обстановке со мной или с Натали. Или с кем-то из нашего ближнего круга.

Нет, деловых вопросов мы тут не решали. Но вот если кто-то хотел обсудить что-то по развитию науки, образования или искусства — тот мог рассчитывать. Вот и Боткин-младший, Евгений Сергеевич, к примеру, частенько там бывал. Очень уж ему было интересно, что я для медицины делал. А делал я многое. Например, пришлось финансировать исследования, доказавшие, что парацетамол, вопреки распространённому мнению, не токсичен. И что от него, наоборот, много пользы. А ещё я финансировал и обеспечил оборудованием исследования по группам крови, хранению донорской крови и её переливанию. Ну и вообще в исследования крови вложился. Целую лабораторию создал. У меня даже работала отдельная группа исследовала больных гемофилией. Да, я знал, что может пригодиться. И готовился.

А кроме всего прочего, я запатентовал также «зелёнку» в качестве наружного антисептического средства. И наладил производство йода на водорослевой фабрике. И перекиси водорода. Производил и поставлял закись азота для местного наркоза. В общем, Евгений Сергеевич нашел у меня много интересного. А мой интерес к нему, честно сказать, был пока потребительским. Я знал, что он будет личным врачом царской семьи. И рассчитывал, что мои исследования по облегчению протекания гемофилии помогут усилить связи со властью.

Хотя после рождения Мишки мне и царевича стало жалко. Почему ребёнок должен страдать?

А вот он в прошлом году попросил меня финансировать исследование диабета. Молодой учёный Соболев сделал недавно интересное открытие в этой области[72]. И я не стал отказываться. Инсулин мы тут вряд ли выделим, по крайней мере, я не представлял, как это можно сделать. Но хотя бы лучше понять болезнь — уже тоже полезно будет! Так что финансировал я эти исследования недрогнувшей рукой. Могу же и я позволить себе немного благотворительности?..'