Американец. Мировая Война

— Первый лейтенант Майкл Пауэлл. — У Эрла крепкое рукопожатие. И он был первым кто меня либо не признал, либо не считал нужным выражать свое «удовольствие» лицезреть национального героя. Это я так мысленно над собой прикололся — а то звездность все же зацепила меня, пора эту дурь из головы выбивать. Вокруг все люди, и нечего выпендриваться. Надо представить товарищей. — Первый лейтенант Лиам Нельсон, майор НКВД Михаил Охтин, лейтенант РККА Людмила Павличенко. — Сержант коротко пожимает каждому руку, Людмиле он даже чуточку кланяется. Вот старый джентльмен, ха!.. — Мы хотели бы обсудить сложившееся положение, сержант…

— А наши советские коллеги нас поймут?.. — С сомнением поинтересовался Эрл.

— Поймут, я им все переведу…

Беседа выдалась напряженная. Об ужасах бомбежки никто не говорил — не тот момент. Речь шла о дальнейших действиях нашей маленькой группы выживших. Что и как мы должны предпринимать, когда завершится бомбежка. Договориться сразу не получилось — мы как лебедь, рак и щука тащили план действий в разные стороны. Эрл и гвардейцы упирали на то, что в город канадцы быстро не войдут — мосты над рекой Детройт с высокой вероятностью разрушены, в городе все в завалах, дороги разбиты, и нет смысла влезать туда войскам. Поэтому нам вместе с находящимися в убежище мужчинами нужно идти туда и спасать выживших, организовывать процесс эвакуации, искать и объединять войска и дожидаться подхода с севера и юга нескольких, возможно уже связанных битвами с врагом, дивизий. На это я возразил, что у нас с Лиамом приказ уходить из города и мотать как можно дальше. Приказ очень мощный и нарушить его мы права не имеем, хотя и очень желаем это сделать. Вдобавок в главном зале убежища сидят именитые советские конструкторы, чьи жизни подвергать опасности ни я, ни Охтин права не имеем. Майор согласился с этим доводом, но предложил мне забирать конструкторов и мирных жителей, и уходить, а он с товарищами гвардейцами отправится в город, и будет помогать жертвам бомбардировки. Но уже отличным от плана Эрла путем. Он приложит усилия для разворачивания обороны и пресечения попыток канадцев войти в город.

Все логично: сдержать врага — значит дать шанс людям выбраться из города. Но варианты Эрла и Михаила Афанасьевича были полны допущений, главным из которых было недопонимание отношения врага к городу и его жителям. Беспощадное вдалбливание в землю Детройта вместе со всеми жителями совершенно не значит, что канадские солдаты, войдя в город, станут милостиво помогать выжившим. Скорее уж добьют молящих о пощаде людей и продолжат свой путь. Ведь помогать — значит терять время и тратить силы. А враг, похоже, не намеревался этим заниматься… Плюс погрешностью планов гвардейца и НКВДшника была надежда на неведомо где сейчас находящиеся дивизии, прикрывавшие границу севернее и южнее города. Вдруг им категорически не до спасательных операций? Вдруг им отдали приказ отходить? А мы полезем в город, и будем там ждать манны небесной до морковкиной заговени!

Отталкиваясь от озвученных прежде идей, я предложил свой план и его сразу поддержал Лиам. Смысл был прост — защищать и спасать тех, кого можно спасти. В убежище, по словам МакТайра, находилось свыше пятисот человек, большинство которых женщины и дети. А еще есть три десятка больных, которых перенесли сюда из больницы. И ходячих там единицы. Как ни посмотри — но мы уже нашли, кого выручать из беды.

После непродолжительного спора все пришли к единому мнению, что свои силы переоценивать не стоит, и надо заниматься спасением тех, кого можно спасти. Мой план был принят за основу, однако, с некоторыми коррективами.

Начались подготовки к выдвижению. Наиболее сильных и выносливых мужчин отрядили в помощь медикам — предстояло долго и без остановок нести на носилках пациентов больницы. Женщинам и детям пришлось озаботиться переноской части медикаментов и провианта, хранившихся в ящиках в медблоке. Боевой части нашей группы удалось немножко повысить огневую мощь и запастись боеприпасами.

В ящиках штабного блока хранилось множество костюмов химической защиты, десяток армейских рабочих комбинезонов из прочной саржи, ящик противогазов в сумках и старых шлемов Броди. Каски раздали женщинам и детям, но хватило их буквально на четверть людей.

А вот я, Лиам и Людмила решили сменить облик и переоделись в комбинезоны. Наша с Нельсоном форма не подходила для боевых действий и была безжалостно выброшена там же, в бункере. Павличенко же в штатной юбке было ну совсем не комильфо.

От прежнего комплекта формы на мне остались лишь рубашка, крепкие кожаные ботинки, кожная же портупея с кобурой и кармашками под магазины да рубашка со знаками различия. Единственное что я все же еще сохранил от прежней формы — наградные планки. Их я убрал в коробочки с орденами и медалями.