Американская ария князя Игоря, или История одного реального путешествия

– Концерт начинается, – обрадовался Вадик. – Слава богу! А то надоели мне уже эти уроки русского языка.

– Американского, – поправил Игорь.

– Я это и имел в виду, – сказал Вадик.

Игорь махнул рукой в знак того, что он готов еще поспорить, но умолкает из уважения к высокому искусству.

На сцене между тем появились два человека – задумчивого вида худенькие негры в джинсах и рубашках-ковбойках. Один из музыкантов был в черных очках и с саксофоном, другой держал в руках жестянку cowbell – «коровий колокольчик» – и палочку, чтобы ударять по этому инструменту.

Саксофонист начал что-то увлеченно рассказывать. Игорь его внимательно слушал, одновременно ковыряя свой бургер и кольца кальмаров в кляре.

– Что он говорит? – шепотом спросил Сергей Вадика.

– Они типа как экспериментальный джаз играют, – перевел Вадик. – Надеются, что их оригинальная манера исполнения найдет свой путь к сердцам слушателей. Потому что они новаторы и…

– И элеваторы, – закончил за него Сергей. – Понял, спасибо. Я тогда доем пока…

Доесть и Сергей, и Игорь успели без всяких проблем, потому что, когда негр с саксофоном закончил говорить, в дело вступил негр с колокольчиком. Он говорил очень зажигательно, при этом еще и бурно жестикулируя, так что периодически задевал палочкой об инструмент и тот отзывался глухим жестяным звуком.

– Не понял, – снова спросил Сергей Вадика, – он что, уже играть начал?

– Да нет, – досадливо сказал Вадик, – тоже рассказывает, какие они новаторы и как им надоело играть традиционный джаз. Кстати, я их ни разу не слышал, здесь обычно просто хороший джаз. Без всяких новаций.

– Ну, может, эти залепят что-нибудь эдакое, – благожелательно сказал Игорь, который в сытом состоянии был готов слушать что угодно, даже коровий колокольчик.

Наконец второй негр закончил говорить, музыканты поклонились и… ушли со сцены.

– Вот те на, – удивился Игорь. – А чего с инструментами выходили-то?

На сцену между тем вышел еще один негр в джинсах, ковбойке и в шляпе, который сел за рояль, откинул крышку и взял одну пронзительную ноту. После чего застыл.

– Нота ля третьей октавы им была исполнена с должным блеском, – тихонько прокомментировал Игорь. – Интересно, дойдет ли дело сегодня до остальных нот.

Шляпный пианист взял ноту ми и снова застыл.

– Плохо дело, – сказал Игорь. – Такими темпами до второй октавы он не скоро доберется.

Пианист поднял обе руки и взял какой-то мощный аккорд в районе контроктавы.

– Вот это дело, – обрадовался Игорь, – наконец-то пошел реальный музон.

Но на этом аккорде пианист снова застыл, причем надолго.

Когда аккорд почти утих, на сцену поднялся парень с коровьим колокольчиком и начал на нем выстукивать какой-то простенький ритм: «Там, та-та-та там, там, та-та-та там…»

– Камон эврибади! – хулигански пискнул Игорь, но Вадик на него гневно зашикал – мол, ты же не в пивняке, не мешай людям музицировать.

Под этот простенький ритм пианист, раскачавшись за какие-то две-три минуты, снова бумкнул аккорд в басах. Некоторые зрители нервно зааплодировали. Игорь тоже стал бешено аплодировать, гневно кося глазом в сторону Вадика – мол, имею полное право, раз зал также поддерживает.

Второй мощный аккорд, видимо, истощил силы пианиста в шляпе, так что он за своим роялем опять заглох и никаких звуков больше не издавал.

Зато на сцену вышел саксофонист, чье появление вызвало сдержанное оживление зала.

– Как бы мне еще пива заказать? – шепотом спросил Игорь Вадика, но тот от него отмахнулся – мол, не мешай, сейчас начнется самое интересное.

Саксофонист сунул мундштук в рот и неожиданно издал длинный визгливый звук. Игорь от неожиданности уронил наколотое на вилку колечко кальмара прямо в разверзнутую пасть бургера.

Парень на коровьем колокольчике застыл неподвижным изваянием – то ли его хватил удар от этого жуткого визга, то ли так полагалось по замыслу неизвестного композитора. Пианист вообще не подавал признаков жизни – он так и застыл за роялем, держа руки на последнем аккорде.

Саксофонист наконец перестал визжать своим инструментом, на секунду замолчал, после чего начал что-то рассказывать прямо в мундштук. Инструмент при этом выдавал какие-то унитазные звуки: порыкивал, похрюкивал и всхлипывал.

Парень с колокольчиком опять начал выстукивать тот же ритм. Пианист очнулся от многовековой летаргии и стал шкодливо плюхать пальчиками по клавишам третьей и четвертой октав.

– Что он говорит-то? – спросил Сергей друзей.

– Анекдот рассказывает, – объяснил Игорь, заливая бургер кетчупом. – Уехал, грит, муж в командировку…

Вадик сидел с таким кислым лицом, как будто съел уксусное пирожное с соусом из сока двадцати лимонов.

– А что, – заметил Игорь, – после этой гадостной Уитни Хьюстон послушать хороший качественный джаз – одно удовольствие, между прочим. Я рад, что сумел приобщиться к прекрасному в лице этих наследников Дюка Эллингтона.

– Это не наследники Дюка Эллингтона, – сказал озверевший от музыкальных экспериментов Вадик. – Это фуфлыжники какие-то.

Саксофонист вдруг опять взял какую-то очень визгливую высокую ноту, и Вадика перекосило, как от зубной боли.