Американская ария князя Игоря, или История одного реального путешествия

С этими словами Игорь встал и начал выбираться на свободное пространство. При этом он непрерывно извинялся, улыбался и даже временами останавливался, чтобы типа как пошутить с «братанами», но те смотрели на него как на пустое место и явно ждали, чтобы он побыстрее свалил. Наконец Игорь выбрался из своего ряда и направился к выходу.

– Игги, видать, цепануло, – заметил Вадик.

– Он никогда не любил Уитни, – открыл страшную тайну Сергей. – Да и вообще – не любит концерты всякой попсы.

– Правильно, – согласился Вадик. – Нужно ходить на джаз.

– Кто о чем, а лысый про баню, – разозлился Сергей, от раздражения исказив старую поговорку.

– Лысым, наоборот, нужно мыться заметно реже, – заметил Вадик. – Что им мыть-то? Башку платочком протер – вот и все мытье головы. Очень удобно. Я вот хотел как-то налысо подстричься, так Маринка не разрешила. Сказала, что любит волосатых мужчин. Мол, вторичный половой признак.

На сцене между тем Уитни закончила передавать привет тете Саре и перешла ко второй песне. От волнения и расстроенных чувств, вызванных плохими отношениями с мужем, Уитни не могла стоять на месте, поэтому села на высокий барный стул, который был поставлен там еще до начала концерта.

Песня, которую она исполняла, предполагала взятие нескольких высоких нот, но с ними мисс Хьюстон обошлась весьма небрежно: в первых двух припевах она эти ноты взяла на пару октав пониже, а в третьем Уитни, сделав вид, что она охвачена певческим экстазом, повернулась на барном стульчике спиной к залу, воздела руку кверху, и нужную ноту очень чистенько взяла девушка из подпевки.

– Пошлый номерок-то, – заметил Сергей. – Прям как в старые времена, когда рыцари, исполнявшие серенаду в честь дамы, сажали кастрата в кусты, чтобы тот в нужный момент выдал высокую ноту.

– Ты о чем? – недоуменно спросил Вадик. – Какие, к черту, рыцари?

– Я про Уитни, – объяснил Сергей. – Ни одной высокой ноты не берет. Поворачивается к подпевке, и кто-то из них за нее вытягивает. Ты что, не заметил?

– Нет, – признался Вадик. – Да мне на самом деле пофиг. Я попсу вообще не люблю.

– А мне не пофиг, – вздохнул Сергей. – Я ее люблю. Ну, то есть любил. Раньше.

В этот момент мадам Хьюстон допела песню, сорвала аплодисменты, взяла с колонки бокал с каким-то напитком и припала к нему.

– А тетка не дура выпить, – раздался голос Игоря, который вернулся к друзьям, причем на этот раз без всяких церемоний с «братанами».

Сергей посмотрел на друга. Тот раскраснелся, улыбался во весь рот, и от него вкусно пахло бурбоном.

– Один двойной или два двойных? – поинтересовался Сергей.

– Да что я, алкаш, что ли? – возмутился Игорь. – Один двойной. Потом одинарный. Потом еще одинарный. Зато теперь я могу слушать эту Уитни в полный Хьюстон. Кстати, где она?

На сцену в этот момент вышел какой-то толстый негр в очках, который взял микрофон и запел Change the World Эрика Клэптона.

– Не понял, – сказал Игорь. – Что-то она как-то резко изменилась. Паричок, что ли, сняла?

Сергей пихнул его в бок, чтобы Игорь замолчал.

– О! – обрадовался Игорь, прослушав куплет с припевом. – Да я за этого пузана сотню хьюстонов отдам. Кто такой, почему не знаю?

– Понятия не имею, кто это, – сказал Сергей. – Дай песню дослушать, классно же поет.

Мужик между тем действительно пел отлично: у него был хороший бархатный баритон, а манера исполнения звучала даже эффектнее, чем у Клэптона.

Впрочем, негры в зале хлопали ему на порядок менее восторженно, чем своей Уитни. Зато трое друзей аплодировали вовсю и даже орали «Браво!».

На сцену снова вышла Хьюстон и представила мужика – это оказался ее кузен.

– А еще говорят, что на кузенах гениев природа отдыхает. Да он поет на порядок лучше нее, – раскипятился подогретый алкоголем Игорь. – Дайте мне имя этого парня – я куплю все его диски!

– Она же его назвала, – сказал Сергей. – То ли Барри, то ли Бобби.

– То ли Чак, – сказал Вадик. – Но фамилия – не Хьюстон.

– В общем, Джедедайя, – подытожил Игорь. – Короче, имени певца мы не знаем. Фамилии тоже. Но подвиг его бессмертен – это же надо было так круто Change the World изобразить.

– У тебя просто эйфория на фоне четырех дринков и халтуры мисс Хьюстон, – объяснил Сергей.

Между тем Уитни снова запела. На этот раз она даже сумела простоять на сцене, не садясь, первый куплет и припев. Но потом сдуру полезла по тонам вверх, дала заметного «петуха», махнула рукой ансамблю – и тот сделал длинный проигрыш, во время которого певица что-то долго прихлебывала из бокала.

– Мужики, но вообще это дикое позорище, – сказал Игорь. – Если это называется настоящим американским шоу, то ее уделает даже Киркоров. Света нормального нет, звук поганый, певица не только спеть ни черта не может, но даже на сцене стоять не в состоянии. Что это вообще такое?

– Да, зрелище то еще, – согласился Вадик. – То ли дело – джаз.

На сцене Хьюстон кое-как допела песню, опять зарядив вместо себя подпевку, сорвала аплодисменты и снова припала к бокалу.