Американская дырка

Бывают люди, точно микстура, – перед употреблением их надо взбалтывать. Я именно таков. Если б не мерзкие, скребущие душу подозрения, что, мол, возможно, Оля меня уже сливает в мемориальное янтарное небытие, что для нее я уже не лучший, что она, быть может, уже не вся моя, что одной ногой она уже увязла в своей грядущей жизни, я бы еще раскачивался долго. А так меня как молния прошила – я понял: очередь за мной. В конце концов чего-то же я стoю. И, может статься, даже о-го-го чего. “Отличный перец!” Да я и сам крут, как яйцо!

Словом, вослед Олиной глубинно-земляной утопии я написал свой текст.

Как было оговорено, он представлял собой продукт эзотерического свойства.

По общему настроению, по самому2 насыщенному воздуху перемен видно, что последние десятилетия мир ощущает себя стоящим как бы в преддверии Нового Средневековья, входящим в очередной виток готических времен, некогда давших нам пример отчаянного прорыва духа как в горние, так и налево, в беспробудный мрак. С годами, правда, чувство это несколько приелось, но именно поэтому мир в Новое

Средневековье, когда придет пора, войдет спокойно, буднично, без потрясений, как вол в ярмо. Это предощущение – причина повсеместного устойчивого интереса ко всяческого рода оккультизму: последователи

Кроули по-прежнему показывают миру “козу”, прельщенные Кастанедой ищут на теле любимых точку сборки, гимназисты штудируют Гурджиева, щелкоперы теребят тайны Аненербе, как вялый орган, Шамбала не найдена, но махатмы пишут письма, исламский мир вкушает гашиш новых асасинов, Европа снимает готическое кино, прагматичные янки шалеют от “Х-файлов”, “Тысячелетия”, “Полтергейста” и “Наследия”, а в

России мейстерзингеры “Король и шут” с балладами про нечисть собирают стадионы, мистические кружки решают вопрос, отражает ли выпуклое зеркало человека вместе с душой, как плоское, или без, остальные же в свободное время ищут гнезда ангелов. Про жажду священных империй и ожидание мистических королей я уже не говорю.

Короче, метафизика сильно подвинула регулярную физику. На этом фоне моя невинная алхимическая доктрина в каком-то смысле и впрямь могла смутить умы.

Исходная идея, как всякое откровение, была проста и в общих чертах выглядела так. Земля представляет собой не что иное, как постоянно действующую печь-атанор с заложенным в нее философским яйцом, так называемый тройной сосуд – разумеется, естественного, нечеловеческого творения. Любопытно, что во все века подобное понятие о природном устройстве адептами подразумевалось, но никогда не было в доступной форме предъявлено. То есть в каком-то смысле я говорил об очевидном, поскольку алхимики всегда были согласны с тем, что атанор – место, где совершается великое делание – своеобразный микрокосм, а цель великого делания – воспроизведение того, что само собой вершится в недрах. Схема приблизительно такова: огонь сидит в глобусе, как Иона в чреве Левиафана, а философское яйцо окружает его наподобие сложной двустенной сферы, где при необходимом давлении и температуре из первой материи камня – ребиса – и производится чудесный lapis philosophorum. Излишки жара отводятся через вулканы

(на своем кабинетном глобусе я даже отметил их цветными бумажками-маркерами), а магистерий, по мере готовности, в определенных местах переносится за пределы внешней сферы, где вступает во взаимодействие с грубой материей и милостиво ее облагораживает.

Альберт Великий, изготовивший некогда деревянного человека и вдохнувший в него жизнь, в своем труде “Состав составов” высказал мысль, что происхождение металлов идет циклическим путем. Моя схема полностью с этим положением увязывалась. Рождение золота происходит на внешней поверхности сферы яйца в местах выхода философского камня. Далее все идет по Глауберу, открывшему одноименную соль и пустившему в обращение теорию, будто металлы, раз дошедшие до состояния золота, проходят цикл в обратном порядке, делаясь все менее совершенными, – оттого рудокопы берут на поверхности земли так много железа и так мало золота. Словом, как сказано в сочинении

“Физическое и мистическое посвящение в таинство Демокрита, греческого алхимика” (“Physiques et mystiques de Democrite le mystagogue, alchimiste grec”): “Природа забавляется с природой, природа содержит природу, и природа умеет побеждать природу”.