Американская дырка

– Как и волшебной дверцы в каморке папы Карло. – Оля вернула собеседнику невинную улыбку.

Надо сказать, она отлично владела техникой беззащитного взгляда – бывает, спросит: “Нет ли у тебя лимона к чаю?” – и так посмотрит, что сердце замирает от нежности и умиления. Очень сильное оружие. По счастью, она им пользовалась не сознательно, а интуитивно, что значительно повышало его поражающую силу, – хотелось тут же Олю погладить и прижать к груди, и вместе с тем сама мысль об этом выглядела святотатством.

Порой, после опустошающих приступов пресыщенности (хотя ничем особенно, казалось бы, по жизни не злоупотребляешь), когда срываешься с объезженной лошадки на карусели ежедневной тщеты, остро хочется такого влечения, которое нельзя осуществить ни одним из опробованных доселе способов, ни телесным, ни интеллектуальным – никаким. Возможно, в этом желании есть что-то близкое к религиозному чувству, но что мы, такие маленькие, можем знать об этом? Иногда мне кажется, что в образе Оли я подобное влечение обрел.

– Выходит, никаких… м-м-м… интригующих сведений о залежах драгметаллов в недрах сверхглубокое бурение не дало?

– Почему же? Дало. – Оля, пролистав бумаги, выдернула нужную страницу. – Вот, пожалуйста… В Кольской скважине на глубине от девяти с половиной до десяти с половиной километров неожиданно была обнаружена золото-серебряная минерализация трещинных структур.

Золотого оруденения такого содержания в этом районе никто не ожидал.

Однако о промышленной разработке в данном случае говорить не приходится – рентабельность добычи с таких глубин золотоносной породы, да и любых других уникальных рудных ископаемых, очень проблематична. Чтобы это предприятие стало коммерчески целесообразным, надо использовать какие-то новые, неизвестные сейчас технологии.

Слышать от глазастой стрекозы лютки столь причудливые речи мне прежде не доводилось. Поэтому, наверно, в моем сознании они с ее обличием не вязались, как не вяжется мороженое с вполне, казалось бы, полезной штукой – чесноком. Впрочем, я в тот момент был увлечен другим – исследовал украдкой “Эспаньолку”.

– А если бы вдруг напоролись на жилу чистого золота? Толстую, метров в десять? Или в сто?

– Таких не бывает. – Оля со всей убежденностью специалиста по металлогении снисходительно улыбнулась.

– Это приговор? – не унимался покойник. – Если, скажем, на глубине четырнадцати километров такая жила будет обнаружена, горняки рассмеются?

На столе лежала моя пачка сигарет; Оля поставила ее стоймя и наподдала пальчиком. Что-то в вопросе “Эспаньолки” все-таки ее смутило.

– Нет, это не приговор, – задумчиво созналась лютка. – Опыт сверхглубокого бурения практически всегда показывает расхождение реального и проектного разрезов уже с глубины двух-трех километров.

Если честно, все давно привыкли, что полученные из сверхглубоких скважин материалы всякий раз становятся своего рода вызовом, поскольку свидетельствуют о нашем полном незнании состава и строения земной коры, не говоря уже о процессах, в ней происходящих. В разрезе той же Кольской скважины, к примеру, на глубине семи километров вместо предполагаемого базальтового слоя вскрыли гранитно-гнейсовый.

– Спасибо! – как-то сразу оживился и повеселел заказчик. – Значит, здесь можно вкручивать, как хочешь. Даже поперек резьбы. Я это и хотел узнать. – Он поиграл в руках очками. – А говорят еще, из

Кольской скважины на проходе двенадцатого километра вылетел огненный дух из породы ифритов, покружил вокруг, потом взял курс на Москву и сгинул.

– Я слышала об этом! – рассмеялась Оля. – Думаю, это такой самобытный сверхглубокий фольклор.

На торцевой стене дома, смотрящей на финскую церковь, две спутниковые антенны были направлены радикально вниз. Должно быть, ловили новости из преисподней.

– Скажите, Сергей Анатольевич, – я раздавил, как вредную и злую тварь, в пепельнице сигарету, – вам никто не говорил, что вы похожи…

– На Карла Первого с холста Ван Дейка? – Он, видно, что-то уловил в моем взгляде, поэтому еще в полете ловко упредил и мигом перенацелил мой вопрос. – Говорили. Но я другой. – И Курехин выпятил оранжевую грудь, на которой был жирно начертан титр к этому кадру.

4

Потом он незаметно выудил откуда-то (ни сумки, ни бумажника у него в руках не было) визитку с джокером у левого края и протянул мне. На бежевом прямоугольнике, матовом и почему-то прохладном на ощупь, я прочитал:

Закрытое акционерное общество

«Лемминкяйнен»

Абарбарчук

Сергей Анатольевич

Генеральный директор

Адрес факс тел.

Адрес, факс и телефон на карточке были псковскими. Подумав,

Абарбарчук забрал у меня визитку и написал на ней номер мобильной трубки. Пока он это делал, я рассмотрел японскую оливку: регион на номерном знаке тоже стоял псковский – 60.

Вот, значит, как. Он, стало быть, нырнул в провинцию, в глубинку и там таился. Поначалу, видимо, совсем в дыре, в каком-нибудь уездном захолустье, где-нибудь в Пустошке или спустился на самое что ни на есть глухое Дно… Ну да, в столицах он инкогнито не прожил бы и пары суток. А так – отрастил волос на лице и даже имени менять не надо.