Американская империя

21 февраля 1947 г. английский посол в Вашингтоне лорд Инверчепел попросил немедленной аудиенции у государственного секретаря Дж. Маршалла, но безуспешно — Маршалл на уик-энд покинул город. Чувствуя важность английской дипломатической активности, заместитель государственного секретаря Д. Ачесон пренебрег формальностями, взял на себя инициативу и изучил две британские памятные записки. Их смысл сводился к следующему: ресурсы Англии не позволяют ей оказывать помощь Греции и Турции после марта 1947г. Д. Ачесон оповестил Г. Трумэна и Дж. Маршалла о содержании английских посланий. Он оценивал ситуацию следующим образом: «Мы должны принять наиболее важное за период после окончания Второй мировой войны решение». В течение нескольких дней произошел обмен мнениями между Г. Трумэном, Дж. Маршаллом, Дж. Форрестолом, Патерсоном и Ачесоном, в ходе которого было решено «предпринять незамедлительные шаги по предоставлению всей возможной помощи Греции и, в меньших масштабах, Турции». Речь по существу шла не о судьбе двух средиземноморских государств, а о важном изменении в американской политике на западноевропейском направлении. К этому времени США уже закрепились в Западной Европе и проникли во многие колониальные владения европейских держав

К 1947 — 1948 годам западноевропейский регион стал зависимым от США, колониальные империи европейских стран превратились в поле деятельности американских монополий, в ряде из них расширялось американское военное присутствие. Теперь предстояла вторая стадия «операции Европа». Предстояло укрепить экономику западноевропейских стран и при их помощи установить желаемый порядок в мировых делах. Это помогло бы США контролировать Средиземноморье, Ближний Восток и Африку. Опираясь на оккупированную Японию и Южную Корею, США надеялись контролировать развитие Китая при посредничестве Гоминдана, то есть выступать «арбитром» Азии. «Договор Рио-де-Жанейро» о межамериканской обороне логически продолжал «доктрину Монро», обеспечивая американское доминирование в Латинской Америке. Оставалось лишь изолировать Советский Союз, добиваясь либо его зависимости, либо «ухода во внутренние пространства» — своеобразного оттеснения СССР от главных мировых процессов.

На встрече с ведущими представителями конгресса в Белом доме 27 февраля 1947 г. госсекретарь Маршалл нарисовал устрашающую картину того, как СССР при помощи греческих партизан овладеет средиземноморским форпостом, что сразу поставит Турцию в положение страны, «окруженной со всех сторон». По словам госсекретаря, «доминирование Советского Союза было бы таким образом распространено на весь Ближний Восток до границ Индии. Влияние этого на Венгрию, Австрию, Италию и Францию невозможно преувеличить. Не было бы данью алармизму сказать, что мы стоим перед первым из серии кризисов, которые могут распространить советское доминирование на Европу, Ближний Восток и Азию».

Казалось, что превзойти Маршалла нельзя. Однако Д. Ачесон, взяв слово вслед за Маршаллом, заявил, ни более ни менее, что со времен борьбы Рима и Карфагена мир не знал такой поляризации сил. «Если СССР преуспеет в своих замыслах, то в его руках будут две трети мировой суши и три четверти мирового населения». Напомним, что речь шла о стране, прилагавшей чрезвычайные усилия, чтобы обеспечить выживание, минимально нормальные жизненные условия своему населению, восстановить пораженное войной народное хозяйство, залечить раны. Говоря от лица сенаторов, находившихся под сильным впечатлением от речей Маршалла и Ачесона, А. Ванденберг обратился к Г. Трумэну: «Мистер президент, если вы скажете это конгрессу и стране, я поддержу вас, и, полагаю, также поступит большинство членов конгресса». Он посоветовал обратиться к стране и конгрессу с чрезвычайным заявлением, чтобы, по его словам, «вывести прижимистый конгресс из апатии».