Американская империя

Рабство было очень выгодно некоторым рабовладельцам. Вскоре после Американской революции Джеймс Мэдисон рассказал английскому гостю, что ему удавалось зарабатывать 257 долларов в год с каждого негра, тратя на его содержание лишь 12–13 долларов. Другой точки зрения придерживался рабовладелец Лэндон Картер, который за пятьдесят лет до этого писал, жалуясь на то, что его невольники настолько пренебрегали своей работой и были настолько не склонны к сотрудничеству («или не могли, или не желали работать»), что он начал размышлять, а стоило ли вообще содержать их.

Исходя из того что организованные восстания были редки, а на Юге удалось сохранять институт рабства в течение двухсот лет, некоторые историки представляют такую картину: рабы смирились со своим положением; их африканские корни были уничтожены, и, по словам С. Элкинса, они превратились в «самбо»[10], «общество беспомощных и зависимых» людей. Или, как отмечал другой историк У. Филлипс, чернокожие смирились «с подчинением по расовому признаку». Но при целостном взгляде на образ действий рабов, на сопротивление, имевшее место в повседневной жизни, от безмолвного нежелания работать до побегов, картина становится иной.

В 1710 г., предупреждая законодательную ассамблею Виргинии, губернатор Александр Спотсвуд заявил: «…свобода ходит в колпаке, который может, не имея языка, привлечь всех, кто страстно желает сбросить оковы рабства, и сам такой бунт будет безусловно сопровождаться столь ужасающими последствиями, что, я думаю, нам вовсе не преждевременно принять меры против такового, как укрепив самооборону, так и создав закон, предотвращающий сборища этих негров».

В самом деле, учитывая жестокость наказания за побег, тот факт, что так много черных бежало, является признаком настойчивого бунтарства. В XVIII столетии в виргинских кодексах о рабах говорилось:

«Ввиду того что невольники часто убегают и прячутся, притаившись на болотах, в лесах и в других укромных местах, убивая свиней и нанося иной ущерб жителям… если раб не возвращается немедленно, то любой может убить или уничтожить таких рабов теми методами и способами, которые он… сочтет нужным… Если же раб будет пойман… должно быть… признано законным суду графства назначить такое наказание указанному рабу, будь то расчленение или иное… какое они [эти суды] сочтут уместным, в целях перевоспитания любого такого неисправимого раба и устрашения прочих от подобных деяний».

Дж. Маллин обнаружил в газетных объявлениях за 1736–1801 гг. сведения о побегах 1138 мужчин и 141 женщины. Постоянной причиной данного явления было стремление найти членов своей семьи, а это говорит о том, что, несмотря на усилия рабовладельческой системы по уничтожению родственных уз, включая запреты браков и разделение семей, рабы готовы были идти на смерть и увечья ради воссоединения.

В Мэриленде, где в 1750 г. невольники составляли около трети населения, рабство было узаконено с 60-х гг. XVII в., и были приняты законы о контроле над мятежными рабами. Там имели место случаи, когда рабыни убивали своих хозяев, иногда отравляя их, иногда сжигая табачные фермы и дома. В качестве наказания применялись различные меры – от бичевания и клеймения до смертной казни, – но волнения продолжались. В 1742 г. семь невольников были казнены за убийство хозяина.

Страх перед восстанием рабов представляется постоянным фактором жизни на плантации. В 1736 г. состоятельный виргинский рабовладелец Уильям Берд писал:

«У нас уже по меньшей мере 10 тыс. этих потомков Хама[11], способных держать в руках оружие, и число их возрастает каждодневно, как за счет рождения, так и за счет ввоза. А в случае если среди них появится отчаянный человек, он может с большими преимуществами, чем Каталина, поднять восстание рабов… и окрасить наши широкие реки кровью».

Это была сложная и мощная система контроля, созданная рабовладельцами для пополнения и сохранения рабочей силы и собственного образа жизни, система одновременно изысканная и грубая, использующая весь инструментарий общественного порядка для удержания власти и благосостояния. К. Стэмп пишет: «Мудрый хозяин не воспринимал всерьез мнение, будто негры – прирожденные рабы. Его не просто было провести. Он знал, что невольники, только что ввезенные из Африки, должны были быть приучены к кабале, что каждое следующее поколение необходимо было тщательно готовить.

Это было непростой задачей, так как рабы редко подчинялись по доброй воле. Более того, они редко смирялись полностью. В большинстве случаев контроль никогда нельзя было ослаблять – по крайней мере до тех пор, пока преклонный возраст не делал невольника беспомощным.