Американская империя

Сегодня в 6 часов вечера надзиратели Баптист, Сейнсбери и Монтега облили Джо струей химической пены из огнетушителя, после чего захлопнули за ним стальную дверь камеры и, угрожая, ушли со словами: «Мы достанем этого ублюдка». В 9.25 вечера Джо нашли мертвым… Тюремные власти и пресса приклеят к смерти маленького Джо ярлык самоубийства, но люди здесь, в 9-м блоке, которые стали свидетелями убийства, знают [правду]. Неужели черед за нами?»

Происходил процесс самоорганизации заключенных, выражавшейся в заботе друг о друге, попытке обратить ненависть и гнев индивидуального бунта в коллективную борьбу за перемены. На воле тоже происходило нечто новое: по всей стране возникали группы поддержки заключенных, появилось много литературы о тюрьмах. Проводилось все больше исследований по проблемам преступления и наказания, росло движение за закрытие тюрем на том основании, что они не предотвращают правонарушения или не избавляют от них, а, наоборот, способствуют их распространению. Обсуждались также альтернативные варианты: в краткосрочном плане – коммуны-поселения (для всех, кроме неисправимо жестоких), в долгосрочной перспективе – гарантии минимальной экономической безопасности.

Заключенные размышляли не только о тюремных делах, о себе и своих друзьях, но и о других жертвах. В Уолполской тюрьме распространяли заявление с требованием вывода американских войск из Вьетнама. Этот документ, который подписали все без исключения узники, представляет собой удивительное проявление организаторского таланта. В День благодарения большинство узников не только Уолпола, но и других исправительных учреждений отказались от специального праздничного обеда, заявив, что они хотят привлечь внимание к голодающим в США.

Заключенные тщательно готовили судебные иски, и в судах было одержано несколько побед. Предание гласности событий в Аттике, появление сочувствующих – все это возымело эффект. Хотя участникам мятежа в этой тюрьме были предъявлены тяжелые обвинения и им грозили двойные и тройные сроки пожизненного заключения, в конце концов обвинения были сняты. Но в целом суды заявили о своем нежелании проникать в закрытый, строго контролируемый мир тюрьмы, и поэтому заключенные, как и прежде, оказались предоставлены сами себе.

Даже когда время от времени в судах удавалось одержать «победу», при внимательном рассмотрении оказывалось, что ситуация не очень менялась. В 1973 г. в решении по делу «Прокьюниер против Мартинеса» Верховный суд США счел неконституционными некоторые правила цензуры корреспонденции, введенные департаментом исправительных учреждений штата Калифорния. Но при более детальном изучении, при всех горделивых словах о «свободах, гарантированных 1-й Поправкой», в решении также говорилось: «…мы постановляем, что цензура тюремной переписки является оправданной, если удовлетворяет следующим критериям». Иными словами, если цензура «преследует важные или существенные государственные интересы» либо «осуществляется в важных государственных интересах безопасности, порядка и восстановления в правах», то ее следует разрешить.

В 1978 г. Верховный суд постановил, что у средств массовой информации нет гарантированного права доступа в пенитенциарные учреждения. В решении говорилось также, что тюремные власти могут запрещать узникам общение друг с другом, собрания, распространение литературы о том, как создать свой союз.

Стало ясно (а заключенным это, похоже, было известно с самого начала), что их положение нельзя изменить законодательным путем. Такие перемены должны произойти в результате акций протеста, самоорганизации, сопротивления, создания собственной культуры и литературы, налаживания связей с людьми за пределами тюремных стен. Во внешнем мире начало появляться все больше людей, которые знали о положении дел в местах заключения. Десятки тысяч американцев побывали за решеткой, став участниками движения за гражданские права и антивоенного движения. Они узнали о пенитенциарной системе изнутри и вряд ли забыли о своем опыте. Возникла основа для прорыва длительной изоляции узников от общества и нахождения поддержки в нем. Начало процесса приходится на середину 70-х гг.

Это было время революционного подъема. Восстали женщины, запертые в собственных домах. Взбунтовались упрятанные за решетку заключенные. Но самый большой сюрприз еще не был преподнесен.