Американская королева (ЛП)

Свадьба занимала каждую свободную минуту. Сначала, конечно же, было планирование свадьбы, но потом я учувствовала бесконечных интервью и фотосессиях, о которых бесконечно договаривался Мерлин и Триест, пресс-секретарь. В одночасье я превратилась в «Любимицу Америки»: внучка бывшего вице-президента выходила замуж за самого молодого президента в истории. Мое лицо было повсюду в печатных изданиях и в интернете, и дошло до того, что меня узнавали на улице, а студенты, которых я не знала, останавливали меня в кампусе, чтобы сделать со мной селфи для соцсетей. Первые разы мне это льстило, но постепенно начало вызывать досаду, а затем и вовсе превратилось в настоящее бремя. Вся работа и каждый выбор, которые я делала, чтобы построить жизнь спокойного уединения — все это развалилось за какие-то несколько недель. Даже дедушка Лео позвонил и предупредил об опасностях постоянного внимания прессы.

Эмбри с Эшем тоже были невероятно заняты, и только один или два раза в неделю у меня получалось проникнуть в постель Эша, и только по воскресеньям мы трое собирались вместе, чтобы отправиться в церковь, а иногда, чтобы посмотреть футбол. Но я обычно оценивала работы или работала над книгой, а Бельведер, Кей, Триест и Мерлин постоянно входили и выходили, и тот самый момент так и не настал. Тот момент, когда бы мы трое были одни и имели бы неограниченное время, чтобы просто поговорить.

В первое время я мучилась: каждый пропущенный день, превращался в пропущенную неделю, а та, превращалась в пропущенный месяц. Мы с Эшем держали наше слово, и проявляли осторожность рядом с Эмбри. А он в ответ проявлял осторожность рядом с нами, особенно после разговора с Эшом, что нам нужно подождать, пока мы трое не сможем поговорить. Эш сказал, что Эмбри на это согласился. Становилось смешно, из-за иронии того, что все мы говорили о том, что нужно поговорить, но так и не поговорили.

Мне было интересно, знал ли Эмбри о том, как часто мы о нем вспоминали, когда были одни, иногда, когда занимались сексом, а иногда, когда засыпали, или даже просто молча работали. Эш клал ручку, протирал свой лоб и произносил мое имя немного болезненным тихим голосом, и я знала, что в тот момент ему не хватало Эмбри. И я заползала к нему на колени и шептала «мне тоже, мне тоже, мне тоже», и целовала его до тех пор, пока нам обоим не становилось лучше.

И так проходили дни, тянулись бесконечно долго и вместе с тем пролетели невероятно быстро.

Наконец, теплым майским днем, держась за руку с Эшем мы на «Борту номер один» приземлились в Канзас-Сити за день до нашей свадьбы. Мать Эша поприветствовала нас на взлетной полосе, крепко обняв. А затем под неустанные прицелы камер начались репетиции танца и репетиции ужина. Все время, зная о том, что Эмбри наблюдал за нами, что Эмбри был рядом, как невидимая тень нашего будущего брака.

Он сказал тогда, наблюдать за Эшем и мной было настоящим адом. А наблюдать за нами во время церемонии было хуже ада? Разве было что-то хуже ада?

Да, решила я, когда мы произносили наши тосты и речи на репетиции ужина. Любить двух мужчин, но выйти замуж лишь за одного — вот, что хуже ада. Наблюдать за тем, как Эмбри спокойно умирал было хуже ада. Наблюдать за тем, как Эш смотрел на Эмбри, и размышлять о том, хочет ли он, чтобы Эмбри шел по проходу вместо меня — вот это намного, намного хуже ада.

В тот вечер мы с Эшем расстались после целомудренного поцелуя, и я ушла спать в свою комнату.

Я лежала в кровати и смотрела в потолок и задавалась вопросом, что принесет новое адское завтра.

ГЛАВА 27

День свадьбы

Абилин отошла, чтобы найти вуаль и что-нибудь на ленч, и я осталась одна. Я стояла в своем гостиничном номере, который также служил комнатой для облачения невесты. Вокруг тихо и спокойно после всего шороха тонкой оберточной бумаги, после болтовни женщин и шумных приходов и уходов каждой посетительницы, которая была либо родственницей Эша, либо моей родственницей. Я в тысячный раз поворачиваюсь к зеркалу, и в тысячный раз холодный кинжал вонзается в мое сердце, разрезая его на две равные части.

Одна сторона красная и здоровая, пульсирующая от радости. А вторая — черная и замороженная, не чувствующая ничего, за исключением ледяного отчаяния.

Это действительно происходит.

Это действительно происходит.

Единственное, чего я хотела больше всего в мире — это выйти замуж за Эша, а единственное, чего я хотела меньше всего на свете — быть разлученной с Эмбри.

Я не могу плакать (я провела слишком много часов на стуле, пока мне делали макияж), поэтому я просто провожу руками по дорогой ткани платья и отворачиваюсь. Огромная юбка моего свадебного платья колышется вместе со мной.

«Не смотри в зеркало, — говорю я самой себе. — Тебе снова захочется плакать».