Американская королева (ЛП)

— Превосходно, — говорит Эш с благоговением в голосе. — Просто превосходно.

Я сильно прикусываю губу, ноги начитают дрожать, потому что прежняя Грир взволнована. А нынешнюю Грир я не могла успокоить. Выгляжу ли я слишком или недостаточно влажно, чувствует ли он мой запах, почувствует ли вкус, если попробует меня?

— Посмотри на потолок, вдыхай и выдыхай на счет четыре, — советует Эш. — Это поможет тебе успокоиться.

Я удивляюсь, что он так легко читает мое тело, когда даже я не могу делать этого. Он понимает смысл, скрытый за высокопоставленными лицами и словами политиков, куда уж женскому телу? Я откидываю голову назад и начинаю дышать.

Один, два, три, четыре…

Один, два, три, четыре…

Один, два, три, четыре…

— Некоторым доминантам не нравится находиться ниже их партнера, — говорит Эш, кончиками пальцев выводя круги на внутренней стороне моих бедер. — Потому что это унизительно. Но посмотри на нас сейчас. Кто подчиняется?

Я перевожу взгляд с потолка на зеркало, висящее над столом. В отражении молодая девушка с раскрасневшимися щеками и широко открытыми глазами, и силуэт Эша в кресле, его мощные плечи и сильная шея. Затем я смотрю на него сверху вниз — на закатанные рукава и галстук, прикрепленный к рубашке тонким серебряным зажимом.

— Я, — сказал я, сглотнув. — Я подчиняюсь.

— И как ты себя чувствуешь? — Его тон был повседневным, слегка любопытным, словно он спрашивал меня о книге, которую я читаю.

— Немного взволновано. И немного стыдно.

— Почему тебе стыдно?

Я закрываю глаза.

— Мне нравится это больше, чем должно.

— Не волнуйся ни о чем, пока ты со мной, — говорит Эш. — Ты будешь беспокоиться лишь о моих словах. Поняла?

— Да.

Его пальцы касаются меня между ног, и я снова закусываю губу.

— Теперь, — наклоняясь, говорит Эш, и прижимается губами к внутренней стороне моего бедра. — Было бы неплохо назвать меня «сэр».

— Да, сэр, — выдыхаю я.

— А так как я отвечаю за тебя, пока мы одни, я хочу, чтобы ты знала, тебе не нужно волноваться о моем удовлетворении. Может показаться, что тебе следует чему-то научиться, узнать что-то, но это не так. Я расскажу все, что тебе необходимо знать, и у тебя будет лишь две обязанности: отдаться мне и произнести мое имя вслух, когда тебе будет слишком больно продолжать физически или эмоционально. Ты поняла?

— Да, сэр, — повторяю я.

И кем я стала? Соглашаясь на что-то подобное с мужчиной, с которым оставалась один на один всего пару раз? Но мне все равно. Я хочу этого, я хочу, я хочу. И все равно, насколько безумным или унизительным это может оказаться. Сейчас это вызывает во мне лишь дрожь и чувство, что происходящее совершенно точно правильно.

— Хорошо, — говорит он с улыбкой. — Ты даже не представляешь, как мне приятно, что ты здесь. Я так долго фантазировал об этом моменте.

— Правда?

Эш выпрямляется и указывает на коробку.

— Вот. Открой.

Любопытство охватывает меня, и я притягиваю коробку ближе. Эш откидывается назад, пока я рассматриваю коробку.

— Там нет ничего опасного, — говорит он.

Тем не менее, я не спеша открываю коробку, задаваясь вопросом, что может быть настолько важным, что он хранил это у себя в спальне под рукой. Я понятия не имела чего ожидать — патронов, военных наград или сувениров его умершей жены, но я не угадала. Я полностью откидываю крышку и вынимаю стопку бумаг, сложенных вчетверо, грязных и слегка потрепанных от времени.

Я смущенно смотрю на Эша, и он безмолвно кивает головой. Он хотел, чтобы я их прочитала.

Я нерешительно разворачиваю бумагу. Когда-то бумага была белоснежной со свежими черными чернилами принтера. Но буквы поблекли и местами исчезли, бумага была испачкана маслом, грязью и кровью.

Дорогой Эш.

Сегодня мой семнадцатый день рожденья. Прошел ровно год со дня нашей встречи…

Я смотрю ему в глаза.

— Мои письма, — говорю удивленно. — Я думала ты их так и не получил.

— Я получил. Получил и перечитывал тысячу раз, потом распечатал, чтобы читать, где бы ни находился.

— Но ты никогда не отвечал, ни разу. И не просил меня прекратить.

— Тебе было семнадцать, Грир. Я должен был написать в ответ и сказать, что реально трахаю свой кулак, думая о тебе каждую ночь? Что каждый раз, читая твои письма, я начинаю дрочить; что мне становится плохо каждый раз, когда я вижу твое имя на экране? Я достаточно ненавидел себя за то, что испытывал к девушке такого возраста. Если бы я ответил, все стало бы еще хуже, — он печально улыбается. — Но я и не мог просить тебя остановиться. Чтобы ты перестала писать. боже, я так сильно желал тебя и лишь так мог получить хоть небольшой кусочек тебя. Поэтому продолжал читать. Продолжал фантазировать о том, как ты прикасаешься к себе, печатая мне письмо.

— Эш, — шокировано говорю я.